– Ни хуя себе! – воскликнул Питт, вскрыв крышку контейнера. – Это то, о чем я думаю, или я сплю?
– Ты спишь! – сказал Утенок. А потом:
– Ну ни хуя себе!
Я подошел к ним. В контейнере поблескивала вороненной сталью шестиствольная пушка на станине.
– Этой херовиной можно сбивать стратегические бомбардировщики, – заметил Утенок. – У нее в боекомплекте самонаводящиеся реактивные снаряды с покрытием по высоте до 20 тысяч метров. Боюсь представить, как она отработает по пехоте.
– По пехоте разумнее применить вот это, – сказал Георгий, похлопывая по крышке закрытого контейнера. – Автоматический гранотомет. 30 миллиметров калибр. Скорострельность – 20 тысяч выстрелов в секунду.
– В минуту, я полагаю? – поправил Питт.
– Нет, именно в секунду. Три гектара выжженной земли за секунду. И антропофильные гранаты с индивидуальным наведением осколков.
– Что же мы старорежимными максимами периметр держим, когда тут такое…
– Не было политического решения. Гасты в каком-то смысле наши же сограждане…
– Это в каком же смысле?
– В политическом.
– На хую я вертел вашу политику.
– Это ваше право.
– А у вас какие права?
– Все решает президент. Или тот, кто исполняет его обязанности.
– Он у вас уже двадцать лет исполняет обязанности…
– И у вас тоже, между прочим!
– Нет. У нас решает Фидель, исполняющий обязанности Фиделя.
Гасты пошли в атаку. Или, не знаю, что у них там было, но они пошли прямо на нас. Питт сделал пару движений монтировкой и открыл контейнер с площадным противопехотным гранатометом. Потом он вытащил его, еще в заводской смазке и направил в сторону колонны гастов. Потом нажал на спуск.
Когда я встал с пятой точки и протер глаза, площадь перед нами была девственно чиста и пустынна. Даже трупы от предыдущих атак не сохранились.
– Зеер гут, – сказал Питт. – Так воевать, в принципе, можно.
– Только не забывай предупреждать в следующий раз, чтобы я успел надеть беруши, – отозвался Утенок.
9
ФИДЕЛЬ:
– Мне нужен биолог, – сказал я. – Специалист по внеземным формам жизни. Такие есть у нас в стране?
– Алиенист? – уточнил Утенок. – Нет. У нас таких нет и не было.
– Пиздец, как нужен. А если поискать?
– Всяких уфологов до хуя, но нормальных спецов там нет.
– Уфологи – это когда зеленые человечки выходят из светящейся сферы и собирают палки и камни?
– Типа того.
– Нахуй уфологов!
– Ок, нахуй уфологов.
Утенок и сам учился на биологическом факультете МГУ имени ВВП. Я знал, кого надо спрашивать. Не знаю, получил ли он диплом, но голова у него в науке шарила. И сейчас он лазил по Сети в поисках алиенистов, или как они там называются.
– Вот интересный ресурс, – сказал он. – Никогда не слышал о нем. Автор публикаций… Сергей Сергеич Че его зовут.
– О чем пишет?
– Сейчас… Минутку.
После сегодняшнего забабаха из площадного гранатомета гасты никак себя не проявляли. Поэтому мы наслаждались деликатесами из сухих пайков от Генштаба и мало-мальски приводили себя в порядок. Пайки были больше похожи на спецзаказ для членов ЦК КПСС. Не думаю, что они всерьез намеревались кормить пехоту черной паюсной икрой и нарезкой сырокопченых колбас, но кто их знает…
– Вот это интересно… "В осколках Челябинского метеорита была обнаружена ДНК, не имеющая аналогов среди земной жизни. На данный момент трудно предположить, какому организму она могла бы принадлежать, однако ответ на этот вопрос – только дело времени"…
– Это оно и есть, – сказал я, доставая телефон. – Пробей адрес этого парня. Черт, я помню этот метеорит. Сеть была забита роликами о нем.
Я набрал номер и сказал:
– Мне нужна тачка к гостинице "Ленинградская". Нет, это не шутка. Да, я – Фидель. К центральному входу, через полчаса.
– Адрес есть.
– Мы едем к нему, – сказал я, проверяя магазин импульсно-плазменного пистолета-пулемета. Старый добрый калаш нервно курил в углу.
10
ФИДЕЛЬ:
Бронетачка летела по вечерней Москве, вернее, по тому ее куску, который еще можно было считать Москвой, хуй поклав на правила и все ограничния. Гаишники в нелепых скафандрах старательно делали вид, что ничего не видят и не слышат, когда мы с грохотом и лязганьем проносились прямо у них перед носом. И правильно делали. Сейчас не десятые годы, когда у ментов каждый день был именинами и праздником сердца.
Водила включил телевизор. Передавали новости. Картинка дергалась, по экранчику ползли помехи. В основном, как и обычно, показывали тушку исполняющего обязанности президента с разных ракурсов. Сегодня он сажал тюльпаны на грядке возле Мавзолея. Будто бы готовил себе местечко для упокоения. Впрочем, на это никто давно уже не надеялся. Его охрана старательно изображала восторженный народ.
– Вам Тюшин? – спросил таксер. – А где там в Тюшин?
Я назвал адрес. И тут же пожалел об этом. Бронетачка резко затормозила и остановилась у тротуара. Несколько других машин, появившихся будто из ниоткуда, окружили нас.
– Вот глупости-то делать и не надо, – сказал я.
– Я тебе башку отрежу! – заявил таксер.
Я вышел из машины. Эта тачка нам больше не понадобится. Вряд ли этот придурок с отстреленной головой сможет везти нас дальше. А вот другое такси, блокировавшее нам движение, еще вполне работоспособно. Правда оно попыталось уехать, но я направил импульсно-плазменный пистолет-пулемет прямо в рожу охуевшего дебила за рулем, и тот живенько открыл двери и согласился нас с Утенком подбросить до места. Утенок, прежде чем сесть в тачку, дал очередь по другим дебилам, решившим испытать свою таксерскую судьбу.
– Не такие уж они и бронированные, – сказал он, захлопывая дверцу. – Горят, как порох.
Я ничего не ответил. Потом со всей дури заехал водиле по уху. Утенок сделал то же самое.
– Вы, придурки, хотите объявить сезон охоты на таксистов? – спросил я.
И двинул еще раз. Дальше мы ехали без приключений под причитания бомбилы о "разбитый ухо" и прочую лирику.
Я давно не был в Тушино, и то, что я там увидел, мне не понравилось. Гасты были повсюду. Мирные они, или нет, мне уже было похуй. Просто их было слишком много. Скоро Тушино превратится в ад. Или в жопу. Кому как больше нравится. И периметр обороны станет еще на десяток километров короче.
Мы вышли из такси за пару-тройку кварталов от нужного нам адреса. Я не такой идиот, чтобы называть истинную цель или точные координаты места, куда еду. Или куда иду. Или куда меня несет моя несчастная судьба. А тот дом, адрес которого я назвал первому нашему водиле, догорал своими развалинами прямо перед нами.
Я вернулся, вытащил из-за руля халдея и прошил его тачку одной очередью:
– Скажи своим, что теперь им опасно попадаться нам на глаза.
Кто же ты, Офелия, если по твоим следам идет столько народа, и некоторые не жалеют даже крылатые ракеты?
11
ФИДЕЛЬ:
Это было само по себе странно – с чего бы вдруг таксерам нарушать нейтралитет? Как только народ заподозрит их в нечестности по отношению к клиентам, их столь тяжко и кроваво выстроенный бизнес рухнет, как карточный домик (кто их строит – эти карточные домики, – что они так часто рушатся?). Таксеры были кланом, как говорят в народе, ассирийцев, вытеснивших конкурентов с рынка при помощи пистолетов-пулеметов узи, жестко выстроенной иерархии внутри клана и своеобразного кодекса чести – безопасность клиента прежде всего! Тебя могли пристрелить где-угодно, но только не в такси, пока ты был клиентом и честно платит оговоренную цену. Голая шестнадцатилетняя девственница в четыре часа утра могла смело ехать к родителям, живущим у черта на куличках, не опасаясь не то, что за свою девственность, но даже сального намека или усмешки в свой адрес. Клиент платит за поездку – клиент доедет в целости и сохранности. На этом постулате держался весь их бизнес. И вдруг они начинают работать на некую третью силу, столь могущественную, что им удалось надавить на таксистов-ассирийцев с такой силой убеждения, что те сдают своих клиентов, и не просто сдают, но прямо нападают на нас.