В следующий раз, когда тебе понадобятся деньги, ищи их в другом месте.
– Что ты имеешь в виду?
– Я уезжаю из Лондона. Навсегда.
– Уезжаешь? Но уже через неделю начнется сезон!
– Мне все равно. Я не просто уезжаю из Лондона – я покидаю Англию. – Чейз придвинулся к столу и подписал счет, оставленный официантом еще до того, как приехал Эннесли. – Пока еще не знаю, куда поеду: возможно, в Италию, а может быть, и нет.
– В Италию? Что за глупые фантазии! Италия в сотнях миль отсюда, а все, что тебе дорого, находится здесь.
– Италия действительно так далеко, что ты уже больше не сможешь одалживать у меня деньги. Тебе придется найти другую «дойную корову».
Эннесли застыл в своем кресле.
– Ты меня обижаешь.
Бровь Чейза поползла вверх.
– Напротив, – медленно проговорил он и оценивающе поглядел на собеседника, – ты совсем не обижен. Хотя должен бы обидеться, потому что я говорю совершенно серьезно.
В какой-то момент Чейзу показалось, что Эннесли вот-вот набросится на него с кулаками; в глубине души он даже надеялся на такой исход разговора: тогда бы у него появилась возможность избить негодяя до полусмерти.
Увы, у Эннесли даже на это не хватило гордости; однако лицо его побелело от злости.
Чейз ждал, готовый к любому повороту событий, но спустя минуту Эннесли с шумом выдохнул и, скрестив на груди руки, откинулся на кожаную спинку кресла.
– Что произошло, Сент-Джон? С чего это ты так завелся?
Этими простыми словами он признал свое поражение. Во всяком случае, Чейз воспринял их именно таким образом.
– Видишь ли, меня поразила одна вещь: на прошлой неделе, когда я в очередной раз отдал тебе тысячу фунтов, мне пришло в голову сделать кое-какие подсчеты. Оказалось, что только за последние два месяца я «одолжил» тебе пять тысяч. – Взгляд Чейза упал на карман Эннесли. – Теперь уже шесть.
Эннесли пожал плечами:
– Но ведь для этого и существуют друзья, не правда ли? Помогать друг другу – их святая обязанность.
– До несчастного случая ты никогда ничего у меня не одалживал, хотя за все наши развлечения, как правило, платил я; но после этого случая все изменилось и ты пытаешься выжать из меня все до последнего пенни.
Гарри бросил на Чейза злобный взгляд:
– То, что я не могу вернуть деньгами, я возвращаю дружбой.
– Как именно? Спаивая меня? Затаскивая в самые злачные игровые дома Лондона? Заставляя забыть о том, кто я есть, пока наконец... – Внезапно Чейз замолчал, в ушах у него шумело. На мгновение перед его глазами вспыхнула пугающая картина: мокрая от дождя улица, несущаяся с бешеной скоростью карета, испуганное лицо девушки, когда он повернул за угол... Ее большие темные глаза расширились от ужаса при виде надвигающегося на нее экипажа.
Господи, он больше не хотел об этом вспоминать! Не сейчас. А лучше никогда.
Эннесли попросил официанта принести бутылку портвейна. Как только напиток оказался на столе, он, молча наполнив стакан, толкнул его Чейзу, и тот сделал жадный глоток, затем еще один.
– Прости меня, Сент-Джон, прости за все. Но... – Эннесли наполнил второй стакан, – не я сбил невинную женщину. И не я заставлял тебя пить, играть – ты все делал по собственной воле.
Слова, сказанные тихим голосом, повисли в прокуренном воздухе, словно ледяная глыба, заставив Чейза задохнуться от охватившей его ненависти к этому человеку. Ему пришлось с силой разжать челюсти, прежде чем он вновь смог заговорить.
– Я знаю и полностью несу ответственность за свои действия. Я был пьян и не справился с экипажем. Но в том, что с тех пор ты не перестаешь меня шантажировать, я не виноват.
Эннесли посмотрел на Сент-Джона долгим взглядом:
– Шантаж! Какое некрасивое слово.