«Странно, как мы не встретились!» – удивилась тогда она.
«Так вы же не каждый раз бываете…»
К полуночи зал ресторана был почти полон. Томно звучала виолончель в сопровождении клавесина. На столиках горели свечи. Запах духов перебивали ароматы горячего шоколада и тропических фруктов. Звенели приборы… приглушенно смеялись дамы…
– Идет! – возбужденно шепнул Ларисе официант.
Она ощутила внутри ледяной комок, выпрямилась и махнула ему рукой.
– Принеси пирожных, пожалуй…
Антон бесшумно удалился, ловко лавируя между столиков, а она вся напряглась, стараясь при этом сохранять видимую непринужденность. Вряд ли госпожа Ельцова хорошо знает ее в лицо… но осторожность не помешает.
Лариса поставила бронзовый канделябр так, чтобы загородить себя от любопытных глаз. Хотя в роли соглядатая выступает здесь именно она, а не Астра… лучше оставаться незамеченной. Язычки свеч возбужденно затрепетали, в унисон ее волнению…
Мимо нее, шурша бархатным подолом, прошествовала долгожданная госпожа Ельцова. Платье ее было ампирного стиля, высоко подпоясанное, почти под грудью, с большим овальным вырезом, с рукавами-фонариками; на шее – античная камея цвета слоновой кости, волосы убраны на прямой пробор, гладко, и сзади уложены локонами. В ушах поблескивают маленькие жемчужинки. Зайди она сейчас не в современный ночной клуб, а в аристократическую гостиную начала XIX века, – ее приняли бы за современницу светских дам той поры.
Лариса досадливо поджала губы. Зря она считала Астру безалаберной и эксцентричной особой, смешной чудачкой, которая от скуки занимается частным сыском с примесью спиритизма. Каким-то непостижимым образом ей удалось увести у опытной львицы Калмыковой превосходного любовника. Теперь понятно, что сия барышня умеет ловко прикидываться и строить из себя черт знает кого!
Лариса отметила хороший покрой и элегантность наряда соперницы. Да, соперницы! Наконец она подобрала подходящее определение для этой молодой женщины. До сих пор она видела Астру издалека, мельком… и пользовалась непроверенными слухами. Не верилось, что та зачастую бегает по Москве растрепой, в простенькой курточке и полусапожках без каблука… ездит в метро, толкается в наземном транспорте. Даже машину не научилась водить! Уж при ее-то достатке могла бы и шофера нанять. Хотя зачем? Ее Карелин возит…
«Чем она приворожила Матвея? Почему он променял меня на нее?» – задавалась вопросом Калмыкова.
Она исподтишка придирчиво вглядывалась в черты лица Астры. Ну ведь ничего особенного! Самая заурядная внешность… никакой «модельной» худобы, никаких впалых щек, острых скул, точеного носика и пухлых губок. Фигурой соперница тоже не вышла: средняя упитанность, средний росточек, средний размер груди. Правда, Ельцова моложе… но уже далеко не юная девушка, соблазняющая своей нетронутой свежестью. Вот глаза у нее выразительные – темные, удлиненные, приподнятые к вискам. Одни только глаза… Неужели, Матвей поддался гипнозу «черных очей»? Он же всегда ненавидел цыганщину!..
Между тем к столику, за которым сидела Астра, подошла «знаменитая актриса». Если бы не восторженный отзыв официанта, Лариса бы приняла ее за обычную посетительницу ночных клубов, охотницу на крупную дичь. В подобных заведениях можно было познакомиться с состоятельным мужчиной, падким на длинные ножки и светлые волосы. Актриса, типичная «блондинка», с ходу начала болтать с Астрой, как со старой знакомой. Пожалуй, они в самом деле однокурсницы. Вызывающе яркое шелковое платье актрисы с открытой спиной проигрывало светлому чайному бархату наряда ее приятельницы. Как ни странно, модная и смелая блондинка уступала невзрачной Ельцовой по всем статьям. Некоторая вульгарность сквозила в ее манерах, в ее привычке размашисто жестикулировать и громко смеяться, запрокидывая голову…
Официант, разносивший заказы, восхищенно покосился на длинноволосую красавицу. Ее неестественно громкий смех привлекал и внимание гостей клуба. Дама за соседним столиком наклонилась и прошептала что-то своему пожилому спутнику. Астра сдержанно улыбалась, слушая болтовню актрисы. Время от времени она вставляла короткие фразы.
Как Лариса ни напрягала слух, до нее доносились лишь невнятные звуки. Мешал общий шум, вздохи виолончели и лепет клавесина.
«Интересно, о чем они говорят? – гадала она. – Вспоминают студенческие годы? Обсуждают знакомых? Хвастаются успехами? Ельцовой особо похвалиться нечем, кроме папашиных денег… Ни в театре, ни в кино она карьеру не сделала. Зато является наследницей приличного капитала, что на сегодняшний день немаловажно. Неужели Матвей купился на приданое этой богатой невесты? Нет, он не меркантилен! Хотя… разве я успела узнать его как следует? Наши отношения развивались в постели, и там мы оба выкладывались на всю катушку. А в душу я к нему не заглядывала… мне было достаточно его ласк. Выходит, я допустила серьезную ошибку. Раз он ушел от меня к другой женщине… значит, ему чего-то не хватало. Неужели душещипательных бесед и сентиментальных переживаний? Не думала, что он нуждается в подобной чепухе!»
Незаметно для себя Калмыкова разозлилась. Когда их роман с Матвеем вступил в стадию охлаждения, она не верила в разрыв. Потом, когда они перестали встречаться, она все надеялась на его скорое возвращение. Побегает, утолит потребность в новизне – и вернется. Куда ему деваться от такой чувственной пылкой любовницы, как Лариса? Где он еще найдет такой ненасытный, утонченный секс? И главное – совершенно бескорыстный! Что ни говори, а нынешние дамы нередко превращают постель в способ легкого заработка. Ларису же обеспечивал муж, и от любовника ей требовалась подлинная страсть, а не счет в банке.
Теперь, рассматривая вблизи счастливую соперницу, она пыталась понять, чего недоставало Матвею и что давала ему эта ничем не примечательная женщина.
«Впрочем, я рискую снова обмануться, – одернула себя Лариса. – В Ельцовой явно присутствует скрытая харизма. При всей ее внешней непритязательности она сумела одеться и причесаться так, что рядом со «знаменитой актрисой» выглядит настоящей леди…»
Этот вывод поверг Ларису в шок. Ее шансы вернуть любовника таяли, а недоумение росло. Давно пора плюнуть и на странную барышню Астру, и на изменника Карелина. Казалось бы, в прошлый раз в этом же клубе он ясно дал ей понять, что с прежним покончено. И она подавила вспыхнувшую обиду, дала себе зарок выбросить Матвея из головы. Отчего же томительной болью отзывается в ее сердце память о тайных встречах с ним?..
Глава 2
После целого дня, проведенного среди бумаг в собственном конструкторском бюро, Матвей Карелин спешил в спортивный зал, к своим «трудным» подросткам: обучал их приемам рукопашного боя, гонял до седьмого пота. И сам не отставал, используя физические нагрузки для избавления от накопленной умственной усталости. После тренировки ехал домой, ощущая непривычную тревогу. Его сознание, казалось, было постоянно занято каким-то подспудным ожиданием… или искало ответа на какой-то чрезвычайно важный вопрос. Весь фокус заключался в том, что Матвей не мог понять, чего он ждет и что его тревожит…
Дома он не находил себе места, слоняясь из угла в угол, то пытаясь забыться у телевизора, то отправляясь на позднюю прогулку. Свежий осенний воздух должен был бодрить, однако напротив – он угнетал Матвея. Шагая пешком по мокрым от сырости улицам, где стояли деревья с пожелтевшими листьями и мрачные дома, облитыми неоновым заревом, Матвей будто погружался в некий болезненный транс, наполненный зловещими и темными тенями. Призраки, скользящие следом, протягивали к нему руки и горько стенали. Он старался не смотреть на них, а обращать больше внимания на прохожих… но именно это избегание оборачивалось совершенно обратным образом. Ноги сами несли его на Сретенку, к месту, где некогда возвышалась построенная по приказу Петра Великого Сухарева башня. Каменная четырехугольная сизая громада ее, увенчанная шатром с часами, казалось, до сих пор с гордым величием взирала на современную Москву. Во всяком случае, незримый и таинственный образ башни явно присутствовал над оставшимся в земле фундаментом. Матвей почти воочию видел ее, пугаясь ясности и четкости форм этого выступающего из небытия памятника истории, безжалостно разрушенного в 1934 году…