Неожиданно она обернулась и поймала взгляд Катрин, которая приподнялась на носилках, опираясь на локоть. Сара устремилась к ней.
- Это мой народ! - закричала она, от радости став разговорчивой. - Ты ведь знаешь, я не надеялась увидеть их вновь. И вот они здесь, как когда-то предсказала старуха.
Племена отправились бродить по дорогам. Эти люди идут из Модены, от подножия горы Гип, и я с Кипра, острова Афродиты, - разве это не удивительно?
- Очень удивительно! - вмешалась Эрменгарда. - И мы должны стоять здесь всю ночь, обсуждая все это?
Сара не ответила. Она умоляюще посмотрела на Катрин.
- Позволь мне провести с ними ночь, - попросила она. - Они собираются стать табором в соседней деревне, там, где и мы собирались ночевать.
- Это доставит тебе такую радость?
- Ты и представить не можешь какую! Если бы я только могла объяснить...
Катрин улыбкой заставила ее замолчать и сказала:
- Тебе не нужно объяснять. Я думаю, что я понимаю.
Иди к своему народу, но не забывай и про меня.
Сара, проворная, как девочка, сделала шаг вперед и прижалась губами к руке Катрин. Затем, взволнованная, убежала к цыганам. Своего мула она оставила с вооруженным эскортом. Катрин наблюдала, как Сара мерным шагом шла рядом со смуглокожим парнем, который придерживал своего мула, чтобы идти с ней в ногу. По искрам в ее глазах и по ее сияющей улыбке можно было подумать, что она встретила своего возлюбленного. Эрменгарда посмотрела на нее и покачала головой.
- Хотела бы я знать, вернется ли она к тебе завтра утром? - сказала она.
Катрин обернулась к подруге, лицо ее выражало смущение.
- Но почему она должна не вернуться? - спросила Катрин. - Ее место здесь, со мной.
- Было здесь, с тобой! До сих пор она была как бы в ссылке, вдали от своего народа, без всякой надежды встретиться с ним вновь - ты была ее пристанью в бурю.
Но теперь она снова нашла свой народ... Идем, идем, не надо плакать, дорогая, - добавила она поспешно, глядя, как наполнились слезами глаза Катрин. - Она любит тебя, я знаю.., и в один прекрасный день она вполне может вернуться. Тем временем давай-ка поспешим найти приют. Я голодна, да и дождь начинается.
Маленький караван немедленно двинулся по направлению к деревне, церковь которой уже была видна.
Цыгане стали табором в поле за таверной, где Катрин и Эрменгарда расположились на ночлег. Окна комнаты, в которой они спали, выходили на цыганский табор, и Катрин забавлялась, наблюдая, как бродячее племя устраивается на ночь. Были разожжены огромные костры, на которых тушилось в котлах мясо на ужин, и пока дети, забавляясь, бегали взад и вперед, женщины уселись ощипывать цыплят и готовить овощи, которые им удалось собрать. Все эти люди, босые и оборванные, держались с удивительным достоинством, а многие молодые женщины, черноглазые и черноволосые, были настоящими красавицами. Катрин перехватила взгляд Сары, сидящей на бревне рядом с молодым вожаком. Было заметно, что цыгане относятся к ней с большим уважением, и, когда ужин был готов, ей подали еду сразу же после того, как подали вождю. Дети подняли невообразимый крик, особенно оглушительный и пронзительный в этих переливающихся весенних сумерках. Их родители, тихо переговариваясь, медленно, сосредоточенно ели, с видом людей, которым завтра предстоит множество серьезных дел. Время от времени до них долетал смех, и Катрин неожиданно почувствовала желание присоединиться к этому чудесному сборищу вокруг костра.
Большой кусок полотна был привязан к трем деревьям в конце поля и должен был служить укрытием на ночь для женщин и детей, которые, по всей видимости, не спешили укладываться.