Воевода Жарко Лешевич
Воевода Мих. Лубибратич».
Александр II, отправив копию обращения в столицу, познакомил с ним великого князя:
— Это наши праведные заботы. Боснийцы с герцеговинцами, да и Старая Сербия, оружия не сложили. Называют меня великим царём славянским и ждут победной помощи в этой войне.
— Мы им даём оружие, огневые припасы, провиант, добровольцев, санитарные отряды... От Черногории оттянули на себя два турецких корпуса. Это очень много, ваше величество, и они это понимают.
— Южные славяне сегодня ждут от нас большего, Николай. По духу обращения чувствуется между строк.
— Да, я понимаю. Они хотят видеть военный разгром султанской Турции на Балканах.
— Именно это.
— А даст ли им победа национальную государственность? Той же Боснии и Герцеговине? Вот в чём вопрос.
— Ты говоришь о позиции австрийцев?
— Да, ваше величество. Вена подарила России нейтралитет в походе русской армии за Дунай. Но счёт за это она пока не предъявила. Вопрос: когда предъявит?
— Канцлер Горчаков ответил мне на днях письмом на твой вопрос, Николай. Мы обязательно победим Турцию. Вена же свои права на часть Балкан предъявит на мирной конференции. И Европа удовлетворит аппетиты австрийцев.
— Конечно, удовлетворит, ваше величество. Кто в Европе хочет видеть Россию ещё более сильной?
— Никто. А пока мы с тобой здесь, на болгарской земле должны свершить то, ради чего мы начали эту войну, — разбить Турцию.
— Мы это сделаем. Михаил уже гонит турок от кавказской границы. А мы здесь напомним османам год 1829-й, когда армия России вышла к Константинополю.
— Но по пути к нему нам надо взять Плевну, которую турки спешат превратить в европейскую крепость. Она не Никополь и не Рущук. Похоже, что под знамёна Осман-паши туда стягивается целая армия.
— Значит, камнем преткновения для нас может стать только Плевна?
— Только она. К сожалению, на таланты барона Криденера, хоть он и человек исполнительный, у меня больших надежд сегодня нет даже после победного Никополя.
* * *
Турецкое командование крепости Плевна с самого начала войны придавало большое значение. И потому, узнав о движении к ней русского отряда неизвестной численности, но не маленького, поторопилось усилить плевенский гарнизон. Что и было сделано своевременно.
Генерал Криденер, как потом стало ясно, ситуацией владел плохо. Поэтому его первое донесение о случившейся неудаче в штаб-квартиру армии отличалось поразительной неясностью. Только вторая депеша «разъясняла» суть первого штурма Плевны. Даже не штурма, а атаки нескольких крепостных укреплений без всякой на то подготовки.
Прочитав оба донесения, великий князь Николай Николаевич-Старший только и мог сказать:
— Так воевать нельзя. Где же у Криденера была разведка, глаза и уши его корпуса? Мог он, в конце концов, использовать в этом деле и местных жителей, болгар...
Главнокомандующий приказал отправить императору телеграмму следующего содержания. Она проливала свет на то, как развивались и чем закончились первые действия под Плевной:
«...Плевенское дело разъясняется так: 6-го двинулись к Плевне от Никополя Шильдер с первою бригадою и 4-мя батареями; от Турского Трестеника Костромской полк, Кавказская бригада, 9-й Донской полк. 7-го июля за Шильдером двинут Галицкий полк с двумя батареями.
7- го вечером Шильдер, найдя Плевну занятой, завязал бой, а 8-го атаковал с северной стороны, занял первую позицию, ворвался в город, но был выбит; до 4-х часов отстреливался, а потом спокойно отошёл к Бреслянице. Галицкий полк мог подойти лишь к концу дела, так как 8-го июля, до 10 с половиной утра дошёл только до Бресляницы.
8- го же утром Костромской полк с батареею с двумя сотнями изолированно атаковал Плевну с восточной стороны, также взял передовую позицию, но был оттеснён и отступил на Кавказскую бригаду и с нею далее к Булгарени.
Получив донесение Криденера, двинул 8-го июля на подкрепление Козловский полк, две батареи, три эскадрона бугских улан, донскую батарею. 9-го утром прибыл в Бресляницу с одним пензенским батальоном, пензенскими и тамбовскими стрелковыми ротами.
Всего собрано 9-го июля в Бреслянице 15 батальонов, из коих 6 сильно пострадавших, 9 батарей, 3 эскадрона. У Булгарени 3 батальона, 17 сотен, 16 орудий. 9-го июля Криденер дал войскам отдохнуть и устроиться.
Потери 1-й бригады 5-й дивизии: убиты командир 17-го полка, 2 штаб- и 12 обер-офицеров; ранены генерал Кнорринг, 2 штаб-, 34 обер-офицера; нижних чинов выбыло из строя 1 бригады — 1878. В Костромском полку убит полковой командир. Остальная потеря неизвестна. Потери кавалерии и артиллерии ничтожны.
Войска, занимающие Плевну, пришли из Рахова и Видина».
...Победа под стенами Никопольской крепости располагала к благодушию командование корпуса генерала Криденера. Этих симптомов опасной болезни не заметили в армейском штабе. Когда в нём обсуждали тактические выгоды от взятия Никополя, один из штабных офицеров спросил великого князя:
— Ваше высочество, а как быть с Осман-Нури-пашой?
— Пока ничего. Пускай сидит с пятьюдесятью таборами в Никополе и ожидает своего конца.
— Но ведь он может выйти из Видина и преградить путь корпуса генерала Криденера, когда тот двинется к Балканам.
— Этого не будет. Румыны огнём своих батарей у Калафата сковали силы видинского гарнизона. Да и Сербия у этой крепости, как говорится, под самым боком находится.
— Но румыны, ваше высочество, могут и дальше ограничиваться только пустой бомбардировкой противоположного берега. И тогда...
— Что тогда?
— Тогда Осман-паша поймёт, что у него развязаны руки, и совершит марш-бросок на Плевну. А из неё — смотрите на карту — дороги идут на Софию, Никополь, Белу, Рущук, Ловчу.
— Осман-паша не посмеет оставить Видинскую крепость. Чтобы выйти из Видина нам наперерез, паше надо набраться личной смелости и тактической решительности. У него сегодня нет ни первого, ни второго...
Николая Николаевича-Старшего в те дни не покидало бодрое настроение духа. Ещё бы, Дунай форсировали с минимальными потерями в одном броске, Передовой отряд генерала Гурко ушёл за Балканские горы, освобождена древняя столица Болгарии город Тырново. И, наконец, после штурма в один день пал Никополь, одна из сильнейших дунайских крепостей Оттоманской Порты. Великого князя не могла не радовать и первая боевая награда за эту Турецкую войну — орден Святого Георгия 2-й степени. Что ни говори, такая награда в России считалась полководческой.
Уже после окончания войны один из участников штурма Никопольской крепости запишет такие откровенные слова о настрое своих товарищей:
«Воодушевлённые славной удачей Никопольского боя, мы были точно в чаду; забыли всё, забыли, где мы, забыли, что нас ожидает, думали, что главная задача кончена, будущее представлялось светлым и ясным, в котором уже смутно мерещилось наше победное шествие вперёд, а затем счастливое возвращение.
Смешны, наивны кажутся теперь эти мечты, но тогда они нас радовали, тогда они имели глубокий смысл, потому что только надежда на лучшее будущее давала возможность быть бодрыми, готовыми на всё, лишь бы скорей кончить тяжёлый, тернистый путь, по которому мрачной полосой стелется дым пороха и пожара».
Генерал-лейтенант барон Криденер, командир 9-го корпуса, оказавшись в венце «никопольской» славы, словно забыл разговор с главнокомандующим перед тем, как выступить из Систово под крепость Никополь. А наставлял его великий князь Николай Николаевич-Старший так:
— Николай Павлович, для начала уточним задачи вашего корпуса на дунайских берегах. Как государь император соизволил назвать ваш отряд?