База 211 - Алла Дымовская

Посвящается Светлане Петровне Поляковой

Господь Бог изощрен, но не злонамерен.

ВОДОРАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ НЕ ЗВЕРЬ, НО ЧЕЛОВЕК

1

Тогда я дал моим глазам вернуться

Сквозь семь небес – и видел этот шар

Столь жалким, что не мог не усмехнуться.

Сначала ему показалось, будто сосед-шутник, лейтенант Рейли, столкнул его с койки и в уши отчего-то немедленно набилась вата. По крайней мере, такое ощущение было. Ночь кругом, иллюминатор едва не у самой ватерлинии, и подавно ничего не видно. Пребольно ударившись локтем о железный пол, Сэм окончательно проснулся. Сосед его точно так же валялся рядом, пытался сесть и смачно ругался вполголоса. Похоже, Рейли пребывал в подобном же заблуждении, а потому то и дело повторял, чтоб черти побрали Сэма с его идиотскими шуточками. Но тут завыла корабельная сирена, и Рейли перестал быть слышен. Первый сигнал тревоги в армии обычно и последний, кто не успел, тот, извините, опоздал. Натыкаясь в кромешной темноте друг на дружку, Сэм и его сосед, поспешно одевшись, выскочили в слабоосвещенный коридор. Там выло еще сильней, зато наконец в ушах пробило вату. Рейли показывал направо, отчаянно мотал головой, Сэм его толкнул. Нечего долго рассуждать, побежали! По трапу наверх, оттуда на палубу, в случае тревоги ему надлежало согласно расписанию занять свое место у правого борта. Возле спасательных шлюпок. Хоть Сэм и не моряк, но коли время военное, то прохлаждаться не должен ни один офицер. Да и капитан разве позволит? Людей и так не хватает.

По дороге наверх они с Рейли наткнулись на бестолковую пробку из женщин и детишек; это они с лейтенантом холостяки, а многие в отпуск торопятся по-семейному, хотя, что толку, в Англии сейчас, пожалуй, куда опасней. Правда, Сэм лично следовал по иной надобности. Вот уж не ждал он, что где-то в верхах вспомнили и о нем, и теперь в срочном порядке требуют домой. Да еще никому ни слова, условия строгой секретности. Плевать он хотел. Время упущено, и отныне глупо жарить картошку на пожаре. Сэм, разумеется, сделает все, что в его силах. Он думал на бегу об этом и о другом, один раз украдкой посмотрел на водонепроницаемые часы-компас, было 22.30, еще двенадцатое сентября. Вежливо расталкивал почтенных и не очень леди и их отпрысков, на ходу бросал им успокаивающие уверения и указывал на правильные выходы: ничего-ничего страшного, возможно, учебная эвакуация, «Лакония» надежный корабль. К тому же обстреливать гражданские пароходы строжайше запрещено конвенцией. И на борту около двух тысяч пленных в трюмах, по большей части подданных Муссолини, а топить союзников вообще нонсенс. Правда, лихие дельфины-убийцы Карла Деница могут об этом и не знать.

«Лакония» точно тонула. Наверху это сразу стало ясно как божий день, несмотря на то что было темно. Да не одна торпеда, три как минимум. Расстреляли по всем правилам, словно учебную мишень. Честно говоря, Сэм обстоятельства торпедирования вычислил не сам, но один из морских офицеров, Бейсуорт, скороговоркой просветил его и велел быть готовым, сейчас нужно принимать гражданское население. А он спешит срочно доставить в рубку хоть кого из итальяшек, пусть обратится на своем языке к этим гансам, если те, само собой, еще не уплыли и вообще захотят оказать помощь. За бортом стояли мрак ночи, и темень волн, и лютая тишина. Ни выстрелов, ни движения. Еще бы, это же морской бой. Подкрасться, дать залп под водой, и деру, деру! Дизель на полных оборотах, дифферент на нос. Все страшное происходит уже потом, так сказать, в отсутствие виновника.

Но тут Сэму некогда стало размышлять над казусами флотской жизни, к которой он, собственно, отношения не имел и иметь в будущем не собирался. Надо было браться за дело. Первая шлюпка готовилась к приему пассажиров. Странно, дети не плакали, даже совсем маленькие, терли кулачками сонные мордочки, а кое-кто и с любопытством поглядывал вокруг. Чего же им бояться, опять невольно задумался Сэм, для малышни скорее бесплатное приключение, они еще не понимают. Да и взрослые изо всех сил делают так, чтобы не поняли. Однако судно тонуло, им всем следовало поторопиться. Сэм беспрекословно выполнял распоряжения начальствующего матроса, ну и что с того, что он сам офицер и лейтенант, если в каком деле ни черта не понимаешь, слушай того, кто знает. Таково было главное жизненное кредо Сэма Керши, и он его по возможности старался придерживаться. И трудился не покладая рук. Скоро на палубе с его стороны гражданских почти не осталось. На пленных спасательные средства не рассчитывали, их потом просто поднимут наверх – и как хотят, своим ходом вплавь или пусть молят союзничков. Пора было уже эвакуироваться самому, документы в кармане мундира, он и не вынимал, а больше ничего и не надо, право слово, не с чемоданом же ему, в самом деле, лезть в шлюпку, это же позор. Хотя многие лезли, но семейные, и у них дети, так что простительно. Сэм оставался одним из последних, если не единственный, – кроме команды, но им положено по морскому уставу, – когда к нему подошел все тот же офицер Бейсуорт. Кем служил и какую именно роль выполнял Бейсуорт, было не очень понятно, да Сэм не слишком и выяснял, ходили только слухи – нечто, связанное с разведкой. Однако Бейсуорт явно приписан к Адмиралтейству и в чине капитан-лейтенанта, судя по офицерским знакам отличия.

Сэм двинулся ему навстречу и сделал вопросительный жест правой рукой, мол, он свое закончил, что дальше?

– Я вижу, у вас все в порядке, – каким-то неживым, скрипучим голосом ответил ему Бейсуорт и огляделся по сторонам. – Тонем, и еще как! Времени мало.

– Да, времени мало, – согласился Сэм и нетерпеливо дернулся. Если времени мало, так чего терять его в пустых разговорах. – Какие дальнейшие приказания?

Возле него и Бейсуорта действительно не было ни души. Приданного в помощь матроса еще на подходе капитан-лейтенант отослал куда-то прочь, остатки команды выводили пленных, а здесь, у кормы, царило полное безлюдье, будто не тонули и не суетились кругом.

– Сюда, пожалуйста, – сделал приглашающий жест Бейсуорт, оба они отошли к самому краю, где под водой упокоились замершие корабельные винты.

– Вы – Сэмюель Керши, лейтенант службы связи? – задал ему вопрос Бейсуорт, будто не знал и сам, кто он, Сэм, такой.

– Я – Керши, – с раздражением бросил ему Сэм. Что еще за детские игры в шпионов посреди катаклизма? Из ума этот Бейсуорт выжил, что ли?

– Все правильно, – удовлетворенно кивнул капитан-лейтенант, зачем-то полез во внутренний карман. – Извините, сэр. Согласно приказу. И прошу прощения.

Сэм не долго раздумывал, за что Бейсуорт просит у него прощение, это стало ясно и так. Уж очень красноречиво вдруг заблестел у того в руке нарядный офицерский браунинг. Впрочем, думать и впрямь было некогда. Сэм рванулся вбок, пытаясь увернуться, одновременно судорожным, неловким движением нащупывая собственную кобуру на левом боку. Но тут голову его ожгло разрывным огнем, и реальность стала пропадать.

– Еще раз прошу прощения, – услышал он знакомый голос как бы издалека.

Сэма толкнули в грудь, а дальше было ощущение полета и удар, прохлада и полное отсутствие сознания.

Капитан Вернер Хартенштейн сквозь зубы изливал из себя нецензурный текст, в голос ругаться не было уже ни сил, ни желания. Вляпались, да притом ой-ой-ой как! Папа Дениц еще вчера дал радио и вместе с ним лично ему, Вернеру, послал пару ласковых. Но кто же знал? По рангу военный транспорт, хоть и бывший гражданский пароход. И потом негласный приказ: топить их всех! Он и не предполагал, что на борту окажутся бабы с ребятишками, вдобавок ко всему смуглые союзнички сыплют проклятиями, цепляются за борт, только куда их брать, даже если и на три лодки, потопят к чертовой матери! Вообще-то он не был должен, у него совсем другое задание, но перед уходом в неизвестное очень уж хотелось оставить по себе память и заодно подарочек этим британским канальям. А ведь мог преспокойно пройти мимо. Однако сильно лакомый кусок, и для поддержания боевого духа экипажа! Короче говоря, сыграли к бою и пустили посудину ко дну. Привет, «Лакония»! В итоге Красный Крест, правительство Виши спешат на помощь, в дипломатическом курятнике международный скандал. И лишь потому, что у него одного спецзадание, и сам виноват в произошедшем грехе, из всего конвоя именно его лодка получила приказ разыгрывать милосердие на водах, спасать хоть кого, больше для вида, конечно. Хартенштейн уже вторые сутки без роздыха вылавливал изможденных, но все равно крикливо-скандальных союзничков, реже англичан, на борту шум и бедлам, загаженные отсеки, пожар в бардаке во время наводнения. Слава богу, подоспели французишки, теперь перегрузить живой балласт хоть с глаз долой, и дальше, дальше, согласно секретному назначению. Осталось потерпеть пару часов, еще раз проклясть от души случившееся гадство, и крейсерской скоростью по направлению к Кейптауну, там дозаправка от танкера и прости-прощай неизвестно до каких времен! Секретность небывалая, маршрут велено не отражать в приказах и судовом журнале. А по возвращении передать меморандум лично на имя рейхсфюрера. Тоже диковинка, как это папа Дениц согласился на подобную узурпацию собственных драгоценных прав! Но, видно, дело и впрямь серьезное, гросс-адмирал своих не продавал, не водилось за ним такого. Даже «Лакония», пожалуй, сойдет с рук, но это еще и оттого, что деваться умникам в штабе все равно некуда, видно, задание нужно исполнить любой ценой. Тут, хвала всем святым, к борту подошли наконец шлюпы французиков, пора было заняться передачей незадачливых потопленцев. Хартенштейн бросил ругаться, в сопровождении помощника поспешил навстречу.