Следовало проверить, все ли готово к завтраку, а Рона все продолжала терять время, стоя у окна. Предстояли два напряженных дня, она это чувствовала. И не работы она боялась, а своего отношения ко всему происходящему. Ей не нравилась вся эта затея со смотринами. От этого она уже сегодня проснулась в отвратительном настроении. Да и вчера, засыпая, не могла избавиться от предчувствий. И сейчас она чувствовала, как все внутри переворачивается, когда видела, как внимательно и заинтересованно Никола смотрит за златовласую волчицу. Уж не ревнует ли она? Только этого ей и не хватало для полного счастья!
В столовой уже суетились Стефа и горничная, сервируя стол к завтраку, до которого оставалось полчаса. Когда с сервировкой было покончено, Рона отправила их на кухню за основными блюдами, а сама осталась дожидаться гостей, чтобы предложить им напитки.
– Ваш дом производит впечатление чего-то монументального и нерушимого.
Первой в распахнутую дверь влетела именно эта фраза, сказанная женским голосом с бархатистыми переливами, а потом появился Никола, которого под руку держала та самая златовласая волчица. Еще раньше, чем увидела, Рона поняла, что голос принадлежит именно ей.
На нее Никола даже не посмотрел, словно она вдруг превратилась в статую у подноса с напитками. Зато она привлекла внимание гостьи.
– Вам прислуживает за столом горничная? – рассмеялась та. По всей видимости, выводы она сделала из внешнего вида Роны, облаченной в форму горничной.
– Дорогая Марина, это не совсем горничная, – донесся до Роны голос Дмитрия Солодея. – В поместье брата она исполняет обязанности управляющей.
Они с Ульгой входили в столовую следом за первой парой. Остальные гости тоже уже рассаживались за столом. И хоть Рона на смотрела на всех них, даже ей стало понятно, кто сразу же занял место фаворитки из всех претенденток на роль пары Николы.
– Но это еще смешнее, не кажется ли вам, Никола? – не унималась Марина, и Рона чувствовала, как внутренности ее потихоньку закипают от гнева. Эту выскочку она уже не любила всей душой. – Управляющая предлагает гостям напитки! Да и не слишком ли юна эта девушка для такой ответственной должности?
Рона почувствовала на себе взгляд ее синих глаз. Больших трудов ей стоило сохранять спокойствие и дождаться, когда все усядутся за стол. Она даже вздохнула с облегчением, когда взяла графин с морсом и принялась обносить им гостей, наполняя бокалы. При этом гнев не переставал душить ее. Когда она приблизилась к Марине, что заняла место по правую руку от Николы, то первым стало желание смочить как следует морсом подол ее бирюзового платья. Но она прекрасно понимала, что этим сделает хуже только себе, да еще и подведет Дмитрия Солодея.
– Я бы не отказалась от бокала вина, милочка, – обратилась к ней гостья.
– Не рановато ли для вина, доченька? – заговорил, по всей видимости, ее отец с другого конца стола.
– Будет тебе, Матвей, пусть девочка немного побалуется, – успокоил того Дмитрий.
– Должен предупредить вас, Марина, что мое вино отличается крепостью, – раздался спокойный голос Николы, от которого Рона невольно дернулась, и несколько капель морса все же упали на скатерть рядом с прибором Марины.
– Ваша управляющая к тому же еще и неуклюжая, – презрительно высказалась гостья, накрывая капли салфеткой. – Пожалуй я откажусь от вина. У нее вон руки уже ходуном ходят…
И это было правдой. Только вот руки Роны тряслись вовсе не от страха, а от гнева на эту заносчивую красавицу. Кто дал ей право так себя вести, словно она уже хозяйка в этом поместье?!
– А я, пожалуй, выпью, – отвлек от мыслей о немедленной расправе с грубиянкой Рону голос Николы. – Я к своему вину привычный. Рона?.. – произнес он, и прикоснулся к ножке бокала для вина.
Пока направлялась к подносу и меняла графины, Рона чувствовала спиной прожигающий взгляд волка. Зачем он заставляет ее становиться еще заметнее? Теперь уже руки ее тряслись от волнения, что должна будет приблизиться к нему, что вынуждена прятать глаза, когда так хочется увидеть его лицо…
– Не правда ли, у этого вина красивый цвет, Рона? – вновь заговорил Никола, на этот раз обращаясь прямиком к ней. И не ответить, как и сделать вид, что не расслышала, она не могла. Иначе это будет выглядеть проявлением неуважения к хозяину.
– Вы правы, господин, – твердо произнесла она, и голос ее прорезал внезапно повисшую тишину в столовой. – Он мне напоминает горный янтарь. – И ваши глаза, – хотелось добавить, чего, конечно же, делать не стала.
– А по мне так больше походит на жженый сахар, – не смогла промолчать Марина, и Рона подумала, что эта девушка не так умна, как красива.
Завтрак длился очень долго. Ну или Роне так показалось. Периодически она снова подходила к столу и обносила всех напитками. Вслед за Николой вина отважились выпить и остальные мужчины. Каждый счел своим долгом похвалить крепость и вкус напитка. Не удержалась от алкоголя и Марина, отчего говорить стала еще больше. Ее итак практически одну было слышно, в то время как другие волчицы позволяли себе только время от времени вставлять короткие фразы, да и то, только когда атмосфера в столовой достаточно раскрепостилась. Эта же красавица молчит, наверное, только когда спит. Такой вывод напрашивался невольно.
К тому моменту, когда гости из столовой с сытым и захмелевшим видом потянулись в гостиную, Рона уже находилась на гране потери сознания и размышляла на тему, стоит ли и дальше искушать судьбу, прислуживая за столом, если завтрак показался ей хуже каторги? Ей требовалась передышка и возможность отвлечься. Распорядившись, чтобы столовую привели в порядок, сама она спустилась в подвал, чтобы окунуться в бурлящее таинство лаборатории. Именно таинством казалось ей это место, как и сами Марк с Ерком – великими алхимиками или магами. Они даже внешне преображались, просиживая часами в лаборатории, когда не занимались ремонтом поместья.
– Рона, как хорошо, что ты пришла! – воскликнул Марк, подбегая к ней, хватая за руки и потянув к стулу. – Сейчас ты станешь свидетелем самого великого волшебства в мире! – гордо заявил подросток.
Рона обратила внимание на то, как выглядит Ерк. Ей он показался немного напуганным и бледнее обычного, в то время как Марка просто раздувало от гордости. А еще ему изменила не только обычная выдержка, но и логика поведения. То он усадил ее на стул и велел внимательно смотреть, куда только не понятно. То подбежал снова к ней, схватил за руки и потянул к Ерку. Тот, к слову, тоже восседал на стуле с неестественно прямой спиной.
– Потрогай! – велел Марк.
– Что именно? – уточнила Рона.
– Его горб, что же еще! – возмутился подросток.
Рона положила руку на спину друга и ощутила под пальцами уже едва выступающую выпуклость. От горба Ерка практически ничего не осталось, а под одеждой так он и вовсе уже не был заметен.
– Ну и?.. – посмотрела она на Марка. – Потрогала. Что дальше?
– Не убирай руку, – поступила новая команда.
Сам Марк метнулся к столу, схватил одну из дымящихся пробирок и поднес ее еще больше побледневшему Ерку.
– Ну давай, пей! – голос его прозвучал в бурлящей тишине лаборатории, как предвестник чего-то выдающегося.
Рона продолжала поглаживать Ерка по спине, делая это больше из попытки хоть как-то успокоить беднягу, который готов был грохнуться в обморок, пока дрожащими руками подносил пробирку к губам и заглатывал ее содержимое. А потом она не поверила своими глазам, вернее, руке. Не прошло и пары секунд, как выпуклость со спины Ерка исчезла совсем. Вот только была она, как ее не стало. Это было так чудесно, что Рона не выдержала и заключила друга в объятья, чувствуя как на глаза наворачиваются слезы.
– Какие же вы оба молодцы! – приговаривала она, обнимая их поочередно. – Теперь ты ничем не отличаешься от всех остальных, разве что намного добрее и умнее, – смеялась Рона, чувствуя, как напряжение последнего часа спадает, и в душе расцветает радость за друга. – Теперь ты станешь настоящим сердцеедом, с такой-то внешностью, – подмигнула она Ерку.