— Ага, — сказал Артур, — стало быть, я мазохист на диете.
— Получи и насладись.
— Заткнись.
— Желаете что-нибудь еще?
Артур решил сдаться.
— Нет, это все, — вздохнул он.
Но тут он вдруг подумал: да черта с два я сдамся.
— Нет, не все, — воскликнул он, — послушай, это же так просто… все, что мне нужно… это обычная чашка чая. И ты мне ее приготовишь. Молчи и слушай.
И Артур сел рядом с машиной. Он рассказал Пищематику об Индии, и о Китае, и о Цейлоне. Он поведал о широких листьях, которые сушатся под палящим солнцем. Рассказал о серебряных чайниках. О полуденных чаепитиях на газоне. О том, как вначале в чашку наливается молоко, чтобы напиток не обжигал горло. Он даже изложил (вкратце) историю Ост-индийской компании.
— Значит, вот как, — сказал Пищематик, когда Артур закончил.
— Да, — ответил Артур, — это все, чего я хочу.
— Вам нужен вкус сушеных листьев, заваренных в кипятке?
— Э-э… да. С молоком.
— Выжатым из коровы?
— Фигурально выражаясь…
— Пожалуй, мне понадобится некоторая помощь, — озабоченно произнес агрегат. Восторженная интонация исчезла — теперь он был сама деловитость.
— Помогу, чем смогу, — сказал Артур.
— Все, что могли, вы уже сделали, — сообщил ему Пищематик.
И призвал на помощь бортовой компьютер.
— Всем привет! — радостно поздоровался бортовой компьютер.
Пищематик рассказал ему про чай. Компьютер обалдел, замкнул логические схемы на Пищематик, и они вдвоем погрузились в угрюмое молчание.
Артур постоял, понаблюдал за ними, но ничего не произошло.
Артур пнул Пищематик — безрезультатно.
В конце концов Артуру надоело ждать, и он побрел на мостик. В зловещей космической пустоте «Сердце Золота» висел, недвижим. Вокруг мерцали миллиарды булавочных головок — Галактика. Все ближе и ближе неумолимо подползал мерзкий желтый ком — космический корабль вогонов.
Глава 3
— Слушайте, а есть тут где-нибудь чайник? — спросил Артур, входя на капитанский мостик. И сразу же увидел, что там творится что-то непонятное: Триллиан отчаянно кричала на компьютер, пытаясь заставить его ответить, Форд размеренно бил ногой, а Зафод яростно пинал корпус компьютера, и по экрану внешнего наблюдения полз шматок чего-то желтого.
Артур поставил пластиковый стаканчик, который все еще носил с собой, и подошел поближе.
— Эй? — позвал он.
Зафод в это время бросился к полированной мраморной панели управления обычного фотонного двигателя. Кнопки материализовались под его пальцами, и Зафод переключился на ручное управление. Он стучал, тыкал, нажимал и ругался на чем свет стоит. Фотонный двигатель судорожно дернулся и отключился.
— Что-то не в порядке? — поинтересовался Артур.
— Надо же, чё деится-то! — пробормотал Зафод себе под нос, кидаясь теперь к ручному управлению двигателя бесконечной невероятности. — Обезьяна заговорила.
Бесконечно-невероятностный двигатель дважды тоненько пропищал и тоже отрубился.
— История в картинках, господа, — продолжал Зафод, пиная бесконечностно-невероятностный двигатель, — говорящая обезьяна.
— Если ты чем-то расстроен… — начал обижаться Артур.
— Вогоны! — страшно закричал на него Форд. — Нас атакуют!
Губы у Артура сразу же затряслись.
— И чего же вы ждете? Давайте скорее сматываться!
— Не можем. Компьютер завис!
— Как завис?
— Говорит, все схемы сейчас заняты другой задачей. И питание отключилось по всему кораблю.
Форд отошел от терминала, утер лоб рукавом и обессиленно прислонился к стене.
— Ничего мы не сможем сделать, — обреченно произнес он и уставился в пустоту, кусая губы.
Когда Артур был еще школьником, задолго до уничтожения Земли, он играл с ребятами в футбол. Играл он так себе. Лучше всего у него получалось забивать мяч в свои ворота. Каждый раз, когда это случалось, он ощущал странное покалывание, наползавшее сзади, с позвоночника по шее и заставлявшее гореть щеки и брови. Сейчас у него перед глазами живо предстала картинка: трава, грязь, толпа презрительно ухмыляющихся мальчишек.
Странное покалывание поползло по позвоночнику к шее, ударило в щеки, заставило пот выступить над бровями.
Он начал было говорить, но не смог.
Попробовал еще раз и опять не смог.
С усилием он взял себя в руки.
— А, — сказал он. Откашлялся.
— А скажите, — заговорил он наконец, и заговорил так нервно, что остальные все как один сразу же повернулись и уставились на него.
— Скажите, — повторил он, — компьютер не говорил, чем он сейчас занят? Мне просто интересно…
Все взгляды были прикованы к нему.
— И потом… ну, в общем, мне правда просто интересно.
Зафод ухватил Артура за шкирку.
— Что ты сделал с компьютером, макака? — грозным шепотом выговорил Зафод.
— Да ничего, — заверил Артур, — ничего такого. Просто некоторое время назад, как мне кажется, он собирался выполнить одну мою просьбу…
— Какую?
— Заварить мне чаю.
— Так и есть, друзья, — неожиданно пропел компьютер, — я над этим работаю и, должен сказать, это задачка не из легких! Когда закончу, скажу.
Компьютер замолчал, и его молчание лишь усилило интенсивность тишины, образовавшейся вокруг Артура.
Словно почувствовав, что напряжение стало невыносимым, вогоны открыли огонь.
Корабль затрясся и загрохотал. Окружавшее его защитное поле было всего-навсего в дюйм толщиной, с каждой секундой оно покрывалось все новыми вмятинами и расходилось все новыми трещинами и вряд ли могло долго противостоять шквальному обстрелу из дюжины наповальных фотразонных пушек в 30 Мегабей каждая. Продержимся максимум четыре минуты, оценил обстановку Форд Префект.
— Три минуты пятьдесят секунд, — сказал он вскоре.
— Сорок пять секунд, — в надлежащий момент продолжил он. Он побарабанил пальчиками по бесполезным кнопкам и бросил на Артура недружелюбный взгляд.
— Чайку захотелось? Ну-ну. Три минуты сорок секунд.
— Прекратишь ты когда-нибудь считать! — взбесился Зафод.
— А как же, — уверил Форд Префект, — через три минуты тридцать пять секунд.
На борту корабля вогонов капитан Простетник Вогон Йелтц сидел совершенно озадаченный. Он готовился к погоне, к взятию на абордаж, к тому, что, может быть, понадобится использовать специально вмонтированный субцикличный нормалетрон против бесконечно-невероятностного двигателя «Сердца золота», но о нормалетроне и речи пока быть не могло, потому что «Сердце золота» висел себе перед ними, как ни в чем не бывало.
Дюжина наповальных фотразонных пушек в 30 Мегабей каждая продолжали палить как сумасшедшие, а «Сердце золота» висел себе и висел, не двигаясь, на вид вполне довольный жизнью.
Вогон проверил все датчики, какие у него только были, чтобы посмотреть, нет ли в чем подвоха, но ни подвоха, ни намека на подвох не обнаружилось.
Он, конечно, не знал про чай.
И не знал, как себя чувствуют пассажиры «Сердца золота» в последние три минуты тридцать секунд своей жизни.
Зафод Библброкс так никогда и не понял, отчего и почему клюнуло ему в этот момент провести спиритический сеанс.
Тема смерти, разумеется, витала в воздухе, но скорее как нечто, чего следует избегать, но уж ни в коем случае не как предмет изучения.
Возможно, паника, охватившая Зафода при мысли о предстоящем воссоединении с покойными родственниками привела его к осознанию того, что они, вполне вероятно, испытывают то же самое по отношению к нему, а поэтому не исключено, что они захотят что-нибудь сделать, чтобы как можно более отдалить момент оного воссоединения.
Или, что тоже вполне вероятно, это была одна из тех необъяснимых подсказок, периодически выскакивавших из загадочных областей его мозга, которые он по невыясненным причинам заблокировал еще до того, как стать Президентом Галактики.
— Ты хочешь поговорить со своим прапрадедушкой? — вытаращил глаза Форд.