К постоялому двору соседи с вёдрами бегут. Если горящую избу не погасить, огонь может перекинуться на соседние постройки. Пожары на Руси всегда тушили всей улицей, иначе «красный петух» не пощадит никого. Александр побежал к конюшне. Лучше перестраховаться, вывести лошадь. А кони в конюшне волнуются, дым почуяли. Для любого животного огонь враг, его опасаются и дикие звери, и домашние животные. Лошади ржут, бьют копытами, мечутся в стойлах. Александр лошадь погладил, успокаивая. Седло накинул, подтянул подпругу, набросил тёплую попону. А купцы или их слуги уже коней выводят, бегом ведут мимо горящего постоялого двора на улицу. Как всех вывели, руками вытолкали с заднего двора сани. В тушении пожара Саша участия не принимал. И так убытки понёс – шапка в негодность пришла, тулуп местами прожжён до дыр, а ещё от жара скукожился, к пользованию не пригоден. Пришлось всем костромским купцам на другой постоялый двор перебираться. Тесно получилось, но не на морозе же ночевать. Саша собирался утром на торг идти, за новым тулупом и шапкой, да ещё одно разочарование ждало. От пламени обгорели кожаные ножны на сабле и рукоять, сделанная из роговых пластин. Расстроился Саша, рукоять менять придётся, ножны ремонтировать. Получается, от его похода одни убытки, заработок их не покроет. А деваться некуда.
Купцы утром на торг, Саша с ними. Тулуп купил, шапку. На сапоги свои посмотрел, порыжели они от огня, но до весны продержатся. Направился к оружейнику в мастерскую.
– Можно что-то сделать?
Саша саблю в ножнах с пояса снял, отдал мастеру.
– Ножны за день новой кожей перетянем. А рукоять… Не найду я кость. Из дерева если.
Мастер стал рыться в ящике. Саша приуныл. Дерево в руке сидит ладно, руку в морозы не холодит. Однако и недостатки есть, кровью пропитывается, если в бою попала, скользить начинает, а ещё со временем рассыхается.
Пока раздумывал, оружейник кусок доски из ящика вытащил.
– Вот!
Саша дерево по структуре сразу опознал – тик! Такого дерева на Руси отродясь не было, а видел он его не единожды на нефах, что рыцарей перевозили.
– Это же тик! Где взял?
– Судно заморское в нашей реке прошлым годом затонуло. Плот с верховьев понесло, столкнулись. Посудина пробоину в носу получила, на дно пошла. Так делать?
– Делать!
Тик к воде стоек, как наша лиственница или дуб, не гниёт.
– Задаток давай – четыре денги и приходи послезавтра.
Без оружия непривычно воину, на поясе только обеденный и боевой ножи. Потолкался на торгу, всё равно делать нечего. Люди только и говорят, что о пожаре на постоялом дворе. Отстоять его от огня не получилось, благо – не перекинулся огонь на соседние избы. В лавках многочисленные мастера не только свои изделия продавали, но и делали, коли покупателей не было. У одной лавки постоял, на работу мастера засмотрелся. Инструменты в его руках простые, стамески, штихели, а изделия красивые получаются. По дереву режет, стружка идёт завитушками, запах дерева ноздри щекочет.
– Что стоишь? Нравится? Тогда купи!
– А деревянную рукоять украсить можешь на сабле?
– Смотря какое дерево и рисунок.
– Мне бы надпись.
– Приноси.
Решение о надписи пришло в голову спонтанно. Уж больно красиво делает человек, чувствуется вкус и мастерство, не каждому дано сие. На постоялый двор вернувшись, стал размышлять, какую надпись сделать. На многих рыцарских мечах, на саблях мусульманских есть надписи, на клинке, реже на рукояти. Зачастую – девизы, вроде «он жаждет крови», «повелитель вселенной» или «служит правому делу». И чем больше размышлял, тем больше заходил в тупик. Чего проще – придумать два-три слова, а кратко, содержательно и красиво не получается. Даже смешно стало, он – современного образования и воспитания человек, а ничего путного в голову не приходит. После ужина спать улёгся, по поговорке «утро вечера мудренее». Так и на следующий день ничего в голову не пришло. Через день получил оружие. Ножны обтянуты бычьей кожей, плотной и толстой, лоснятся. Рукоять на сабле с выемками под пальцы, в руке удобно сидит. Расплатился Саша, к резчику по дереву пошёл.
– Надумал? – спросил мастер.
С губ сорвалось:
– Вырежи «За святую Русь».
– Это можно. А на глаголице или кириллице?
Саша даже оторопел. Мастер-то грамотный. А Саша собирался на восковой табличке писать.
– На кириллице.
– Хочешь – подожди немного, посмотри. А желаешь – погуляй.
Саша остался, было интересно. Мастер угольком на деревянной рукояти надпись сделал, Саше показал.
– Сгодится?
Саша кивнул, рука у мастера тверда и глаз опытный, буквицы ровные, как по линии. Мастер тонкий штихель взял, вроде узкой стамески, только жало в виде жёлоба. Сначала прорезал дерево слегка, отставил, полюбовался. Потом другим штихелем, покрупнее, буквицы углубил. Для верности ещё раз прошёлся.
– Нравится?
– Вполне.
Мастер взял перо, обмакнул в горшочек с каким-то раствором, вырезанную надпись покрыл.
– Две денги и дай просохнуть, за рукоять не берись пока.
Саша расплатился, полюбовался. И ножны, и рукоять не хуже тех, что были до пожара.
Через несколько дней купцы свой товар распродали, закупили для продажи другой, в основном ткани, засобирались в обратную дорогу. Как водится, в зимнюю пору по мешку овса для каждой лошади подкупили. Утром и вечером лошадям сено давали, в полуденное время, на отдыхе – овёс. Лошадь не машина, требует периодически отдыха. Летом – траву пощипать, зимой овёс. Обозники во время отдыха перекусывали всухомятку – хлеб, сало, солёная рыба. Горячее варить слишком долго, ели кашу и щи утром и вечером, на постоялых дворах. Чтобы не замёрзнуть в санях, ездовые и купцы периодически соскакивали, бежали за санями, кровь разогнать. А всё равно морозом то щёки, то нос прихватывало.
Тогда советовали:
– Михалыч, у тебя нос побелел, разотри.
Купцы поездкой довольны, все с прибылью, в отличие от Александра никто убытков при пожаре постоялого двора не понёс. Через десять дён Кострома показалась. С санного пути, что по льду шёл, на берег выбрались. У городских ворот, где очередь была, поскольку торговые люди мыто платили мытарям за товары, с Александром рассчитались. Прикинул он расходы и доход, получалось – за месяц две денги прибыли, деньги пустяшные.
По возвращении женщинам ничего не сказал. Так глазастая Авдотья сразу узрела, что тулуп и шапка новые. Зыркнула на Сашу, но промолчала. В своей избе хорошо – тепло, пирогами пахнет, щами с мясом, аж слюни текут. Александр, холостяк по жизни, начал ощущать все прелести семейной жизни.
Весна ранней выдалась, снег осел, ручьи потекли, дороги непроезжие, птицы на все голоса поют. Потом снег вовсе истаял, грязь просохла. У Саши томление в груди, сказывается кочевой и боевой опыт. После раздумий решил – отправится во Францию. На Руси пока скучно, да и, слава богу, не нападает никто. Потихоньку готовиться начал. Купил на торгу белёной ткани да красной кусок, сделал накидку рыцарскую, какая у тамплиеров была, на белой накидке красный крест. Авдотья крест пришила, удивилась.
– Зачем тебе такая чудная одежда?
– Для дела надобно.
В один из дней решил – пора ехать. Авдотье показал тайничок в подвале, где деньги были. Тубус с документами взял, коробочку с колье, меч. А саблю в тайник уложил. Меч – оружие рыцарское, а сабля вопросы вызывать будет. Попрощался с женой и Авдотьей и выехал. На коне, пусть и не по спокойным и дружественным землям, а всё же быстрее, чем кораблём. Да и безопаснее, учитывая пиратов всех мастей.
Добирался через Тверь, потом на Псков, затем через княжество Литовское на германские земли. Нравы тут диковатые, не понравилось, как посмотрел на аборигена – и сразу драка. Простолюдинов в деревнях сдерживало оружие. Саша рыцарскую накидку не одевал, но кольчуга и меч пыл германцев остужали. Плохо, что не было шлема. Свой, русский, шишаком, не взял, такие только вопросы вызывают. Полагал – во Франции купит рыцарский и обязательно открытый, с наносником. Закрытый защищает лицо лучше, но обзорность скверная, а в бою узреть противника с фланга – задача первостатейная. Вот что у германцев не отнять, так это хорошее качество стали оружейной.