А что бы вы выиграли? Престиж. Но, насколько я знаю обитателей Палатина, они не особенно склонны платить деньгами за престиж.
Он встал, вплотную подошел к губернатору, фамильярно положил ему руку на плечо.
— Или прикажете рассматривать ваши слова как ультиматум? — спросил он с вызывающей улыбкой, в которой угадывалось: «Дергунчик!» Ибо раз Цейон так настойчиво домогался его возвращения в Рим, Варрон мог себе разрешить видеть в нем уже не представителя Рима и определенной идеи, а всего лишь Дергунчика, школьного товарища.
Со временем выяснится, что это была ошибка и что Варрон не мог себе этого позволить. Но пока губернатор Цейон удовольствовался тем, что незаметным движением освободился от столь интимного прикосновения и вежливо возразил: его слова надо рассматривать лишь как дружеское предложение, отнюдь не как ультиматум. Обменявшись еще несколькими незначительными любезными фразами, они, наконец, распрощались.
Варрон вышел из здания правительства легкими, твердыми шагами, отослал носилки и слуг, пошел пешком домой через прекрасные улицы Антиохии. В последние годы он порой уже ощущал себя человеком не первой молодости; но в эту минуту он чувствовал себя юношески бодро. Его враги, эти Флавии, оказали ему большую услугу, навязав ему на шею этого Цейона. Он радовался, что трезвый, милитаристский, узкий в своем патриотизме Рим сегодняшнего дня, столь ему ненавистный, сейчас встал перед ним именно в лице Цейона. Это будет веселая борьба, думал он, мой добрый, старый Дергунчик! И он заранее чувствовал себя победителем.
2. ГОРОД ЭДЕССА
Белый, сверкающий и пышный лежал на своих холмах город Эдесса, столица одноименного княжества, самое северное из крупных поселений Месопотамии. Издали Эдесса, с ее храмами и колоннадами, с ее цирками, театрами, банями, гимнастическими школами, казалась греческим городом. Но внутри, в самом городе, очень редко попадались греческие надписи, редко слышна была греческая речь. Население ее являло собой пеструю смесь сирийцев, вавилонян, армян, евреев, персов, арабов, а греко-римского в ней только и было, что архитектура.
К югу от Эдессы тянулась степь. Но самый город, богатый водой и цветущий, лежал на реке Скирте, и ветры с гор, расположенных на границе с Арменией, придавали воздуху Эдессы свежесть и чистоту.
Эдесса лежала на перекрестке многих дорог. Это был богатый город. Через него проходила индийская и аравийская торговля пряностями и благовониями, равно и большая часть торговли жемчугом и ценными шелковыми тканями. Эдесса славилась своими прекрасными постройками. Издалека приезжали иностранцы, чтобы посмотреть на древний храм Тараты с почерневшими бронзовыми изображениями богини и ее своеобразных приапических символов, на храм Митры, на университет, но прежде всего на Лабиринт, громадный, высеченный в скале грот на левом берегу реки Скирта, с сотнями узких, извилистых, бесконечно разветвленных ходов, галерей, пещер и лестниц.
Основание города Эдессы теряется в седой древности.
Сначала он назывался Осроэна — город львов. Здесь господствовали хетты, ассирийцы, вавилоняне, армяне, македононяне. Напоследок, триста лет тому назад, вторглись арабы, которые держались до сих пор. Теперь Эдесса как одно из маленьких буферных государств между Римской империей и Парфянским царством была под постоянной угрозой. Но вместе с тем город извлекал большую выгоду из своего нейтралитета; он с прибылью продавал товары во время частых войн между обоими крупными государствами — то одному, то другому из них.