— Роза, с тобой все хорошо?
— А как ты думаешь? Я звоню тебе, сидя на полу в своей ванной.
— Ты упала? С тобой все в порядке? Ты хочешь, чтобы я приехала?
— Нет. То есть да. Хотя нет. Я... эээ... облокотилась на ванную. Не думаю, что я до конца осознала свое положение. Свой полный провал я буду оплакивать потом.
Она делает глубокий вдох.
— Тебе нужно плечо подруги? Я в Мэйфэйре, так что могу заскочить.
— Это плохо кончится, — предупреждаю я. Я уже чувствую, как тело начинает бить дрожь. Матерь Божья, я беременна.
— Сколько раз ты делала тест?
— Пять.
— Тогда точно, ты беременна.
— Ты так орешь, что я почти оглохла, Стар.
— Прости.
— Это не твоя вина. Это вина того красноречивого ублюдка. Он втянул меня во все это. Я занимаюсь сексом с семнадцати лет и ничего подобного никогда не случалось. Стоило мне провести одну единственную ночь с этим… этим избалованным Казановой, и я оказалась беременна. Из всех чертовых мужиков, с которыми я могла залететь, забеременела от какого-то мелкого плейбоя.
— Ты сохранишь ребенка? — Нейтрально спрашивает Стар, но я все же слышу тревожные нотки в ее голосе. Стар любит детей. Она воркует со всеми детьми на лице, которых встречает, и покупает детскую одежду уже много лет подряд.
И вдруг у меня перед глазами встает совершенно отчетливый вид подтянутого тела Данте, когда он вонзался в меня. Я ненавижу его, но ради Бога, он стягивал с меня трусики своими потрясающими зубами... и он действительно, был… на самом деле, безумно хооооороооош в постели. Я несколько дней потом не могла нормально ходить.
— Я еще не знаю, — говорю я, но стоит мне произнести эти слова, как перед глазами встает образ босоногого маленького мальчугана с черными волосами и глазами цвета виски, бегущего по полю. Образ настолько несуразный, потому что я живу в одном из самых консервативных районов Лондона. Мне придется как минимум час выбираться из города, чтобы найти похожее поле. Но даже если бы я выбралась загород, я бы никогда не разрешила своему ребенку бегать босиком по какому-то полю, потому что там могут попасться ржавые гвозди, собачьи какашки и еще всякое дерьмо, которое можно встретить в поле.
— Ублюдок, — крепко выругалась я, как будто вся вина была только на Данте, и я не молила его двигаться быстрее и жестче.
— Ты хочешь сказать, что оставишь его?
— Возможно, — медленно отвечаю я.
— О, Роза, — взволнованно выдыхает она. — Ты должна. Это будет прекрасно. Я могла бы нянчиться с ним, пока ты будешь на работе или когда пойдешь куда-нибудь вечером. Если ты слишком устанешь и тебе потребуется передохнуть, ты всегда можешь приехать к нам…
— Стар, — перебиваю я ее, — ты не возражаешь? Ты говоришь о ребенке, словно это чемодан.
— Ну, в некотором смысле так и есть.
— Да, чемодан, полный рвоты и какашек.
— Они великолепны, — защищаясь произносит она.
— Дети плачут всю ночь.
— Нет, они не плачут столько.
— Да, плачут. Я имею непосредственный опыт. Соседский мальчишка не перестает плакать всю ночь.
— У него видно колики.
— А что, если колики будут и у моего малыша? — Господи, я даже не могу поверить, что подобное сказала. Я думаю о своем ребенке как о реальном малыше. Мой малыш, который растет внутри меня. — О, Боже мой, Стар. Думаю, я оставлю ребенка.
— Тогда тебе придется об этом сообщить его отцу, — тут же выстреливает она.
Я надеялась, что больше никогда его не увижу, когда тем утром выскользнула из его номера, пока он еще спал. Похоже я до конца все не продумала. По крайней мере, тогда я была уверена, что никогда за миллион лет, не увижу того парня снова.
Никогда.
И я именно это имела ввиду, что никогда.
3.
Роза
Я стою в лобби одного из лучших отелей Рима, разглаживая свою юбку. Я слышала о людях, которые жили в 1940-х и 50-х годах в пентхаусе отелей, но, честно говоря, кто сейчас так делает?
Конечно, настоящий итальянский плейбой с увесистым счетом, может себе такое позволить. Все равно это больше похоже на книжные романы. И кто бы мог подумать, что я встречу одного из этих плейбоев и пересплю с ним? А потом обнаружу, что ношу его ребенка.
Швейцар в ливрее встречается со мной взглядом. Я уверенно киваю ему и двигаюсь вперед к золотой стойке регистрации. Я не шучу. Стойка, на самом деле, похоже, будто вырезана из цельного куска золота. Темноволосая красавица вежливо приветствует меня.
— Я хотела бы увидеть мистера Ди'Анджело. Я знаю, что он живет здесь.
Реакция впечатляюще быстрая. Ее улыбка застывает.
— Конечно, — говорит она скучающим голосом. — Он... ожидает вас?
Я чувствую, как во мне возрастает гнев. Интересно, о чем она думает? Что я одна из тех женщин, которые появляются без предупреждения, чтобы бросить себя к ногам плейбоя века? Я стараюсь глубоко вздохнуть, останавливаюсь, чтобы не начать барабанить пальцами по полированной поверхности стойки. Она, в конце концов, ни в чем не виновата. Наверное, она устала отбиваться от его женщин, потому что такое часто случается. Это совершенно понятно. Должно быть очень раздражает. Я оглядываюсь вокруг.
— У вас имеется здесь кафе или бар?
— У нас есть и то, и другое.
— Где находится кафе?
Сохраняя скучающее, превосходное выражение, она указывает в направлении коридора.
— Повернуть налево в конце.
Я улыбаюсь.
— Хорошо. Не могли бы вы передать ему, что я буду ждать его в кафе?
— Роза?
Черт. Глубокий ровный голос за моей спиной вызывает дрожь по позвоночнику. Я не оборачиваюсь, но по выражению лица красавицы передо мной, понимаю, что это он. Черт побери, если бы кто-то мне сказал, что девушка может так измениться, я бы не поверила. Она начинает светиться, словно изнутри, как обогреватель. Мне хотелось бы посмотреть, что будет дальше, но мне некогда, у меня своих проблем полно.
Медленно я оборачиваюсь, улыбка, которую я так практиковала перед зеркалом, появляется на моем лице. Боже мой, неудивительно, что я с ним переспала. Я тогда выпила, но в свете дня, я чувствую, что мое сердце начинает колотиться сильнее. Такими красивыми могут быть только геи. Эта пухлая нижняя губа. Я помню, как сосала ее. Вот черт. Секса я точно не планирую сейчас, поэтому хватит думать об этом.
Я прочищаю горло.
— Данте.
Он медленно улыбается, его глаза внимательно бродят по моему лицу.
— Ciao bella.
Я закрываю глаза на секунду. Да, теперь я вспомнила. Он не подходит для отцовства, вернее он итак уже отец, но он не подходит для отца, который в состоянии воспитывать ребенка. Мне необходимо сообщить ему плохие новости и успеть на самолет, который вылетает менее чем через три часа.
Я открываю глаза.
— Могу я поговорить с тобой?
— Конечно. Мы можем подняться ко мне. Там будет удобнее.
— Нет, — тут же отвечаю я. — Мы поговорим в кафе. Я бы хотела чашечку кофе. — Я киваю головой в сторону кафе.
Его глаза расширяются от удивления. Чертов ублюдок! Он думал, что я прилетела сюда, чтобы заняться с ним сексом?! Боже, ну и самомнение у некоторых мужчин!
— У меня наверху есть кофе, — мурлычет он.
— Уверена, что оно у тебя есть, но кафе ближе. Кроме того, у меня не так много времени. Рейс менее чем через три часа. — Вот так, заруби это себе на носу, Казанова.
Его брови взлетают вверх.
— Но, bella, у меня наверху есть кровать.
Мне хочется вылить на него горячий кофе. Я открываю рот, чтобы сказать какую-нибудь колкость, но нас прерывает другая знойная красавица, что, наверное, неплохо при данной ситуации. Она буквально вываливается из своего черного мини-платья. У нее настолько прекрасное лицо, я такого не встречала. Мне однозначно нужно взять у нее номер телефона. Один из фотографов ищет именно такую завораживающую красоту для съемок в Марокко.
— Данте, — кричит она. Ее голос тут же действует мне на нервы, словно ногтем по стеклу.