Чем ниже опускалась дверца, тем сильнее изумлялся Клод.
В опустевшей ёмкости висела девушка. Нити органики, прилепившиеся к стенкам колбы, поддерживали её в центре.
Глаза – закрыты.
Мокрые длинные волосы облепили грудь. На губах застыла косая улыбочка левым уголком рта, столь свойственная Клоду. Тело синтезана усеяно белыми кусками трупного фарша вперемешку с синей плёнкой. Широкие полные бёдра, плоский живот. Из него тянулась пуповина, уходящая в недра клонатора.
В полной тишине раздался возглас Гоши:
– Мать моя женщина.
Антуан согнулся и выблевал недавно выпитую оранжину.
Гоша сказал:
– Ну, командан Клод, с удачным клодированием, это девочка.
Профессор выволок девушку из колбы и положил на кушетку. Никто и не думал ему помогать. Быстро отсёк пуповину, орудуя как опытный врач. Крест-накрест залепил рану пластырем.
Достал из шкафа полотенца и обтёр девушку.
Она вздохнула, сплёвывая остатки синей жидкости. Открыла глаза и обвела взглядом лабораторию.
Глава 3. Жизель
Профессор помог мне сесть на кушетке. Я двигала руками и ногами, как пьяная или сильно передо́знутая пудрой. Руки сами сгибались, пальцы сплетались в невероятные фигуры, угрожая сломаться. Одна нога колотила по кушетке, вторая, спустилась на пол, словно собралась в самоволку.
Профессор вколол мне что-то. Проявив свободу воли в последний раз, мои конечности подчинились сигналам мозга.
Сенчин помог вставить руки и ноги в комбинезон. Точность моих движений быстро пришла в норму. Лямку на плече застегнула сама. Сенчин подал полотенце. Наклонив голову, начала промакивать волосы.
– Ну, объясняй, профессор, – приказал Клод. – Почему вместо меня она?
– Э-э-э, могу только предполагать, что субпрограмма сменила пол синтезана, чтоб уменьшить количество обрабатываемых данных.
Гоша хмыкнул:
– То есть, по науке доказано, что бабы глупее?
– Субпрограмма просто избавилась от половой информации, присущей фенотипу оригинала. Всё, что было мужского в Клоде, обнулено в этом существе.
Клод добавил:
– Информация о размере моего члена занимала слишком много места.
Хотела сказать в ответ, чтоб не обольщался, я-то знаю его размеры, но лишь закашляла, выгоняя из горла остатки синей жидкости.
Антуан посмотрел с отвращением:
– Видимо, способность к речи тоже не скопировалась.
Повернулась к нему, хотела напомнить, что у него самого красноречия чуть больше, чем у автоответчика. Но только булькающе прохрипела.
Гоша сверкнул из своего угла синими линзами очков:
– Командан, эта дублированная пута… твоя сестра или дочь? И в том, и в том случае – ты её отец.
– Она неудачный эксперимент, каким станешь и ты, сержант-шеф, если продолжишь неудачно острить.
Вмешался Сенчин:
– Синтезан – это плоть твоей плоти, Клод. А дочь или сестра – вопрос юридический. В законе Империи есть правовой акт, регулирующий отношения синтезированных существ и доноров…
Клод буркнул:
– Пусть клиент решает, что с ней делать. Может, отправят в один из своих борделей.
Я поднялась со стула, аккуратно сложила полотенце, точь в точь, как делал сам Клод, когда выходил из душа. Резко поднырнула под его левую руку. Выбила из рук автомат, перехватив ремень, а снизу локтем заехала по подбородку. Правую руку закрутила за спину и обмотала ремнём автомата.
Антуан кинулся освобождать Клода, но наткнулся на мою ногу. Удар пришёлся точно в лоб. Антуан охнул и сел на пол.
Гоша направил на нас автомат:
– Командан? Могу синтезированную сучку отсюда снять одним выстрелом.
Не отпуская жертву, я наклонилась к оглушённому Антуану и вытащила засапожный нож. Приставила к горлу Клода. Приблизив губы близко к его уху, хрипло прошептала:
– Предлагаю отложить решение вопроса, кто из нас более настоящий. Надо валить из лабы и доставить профессора к заказчику.
Клод прошипел:
– Убери нож, решим мирно.
Помедлив необходимые несколько секунд, чтоб Клод понял, что он в моей власти, отпустила. Протянула руку Антуану, возвращая нож и помогая подняться на ноги.
Антуан шатающейся походкой подошёл к Клоду:
– Дерётся не хуже тебя. Не огрести бы проблем с нею.
– Пригодится ещё один боец. Доберёмся в Моску и сдадим её клиенту вместе с Сенчиным.
Антуан с сомнением покачал головой:
– С другой стороны нехорошо, она же типа твоей родственницы…
– Отставить полемику.
Потирая шею, Клод отдал приказ:
– На время текущей миссии в состав боевой группы принимается существо… э-э-э… как тебя называть?
Я прикрыла показавшуюся из-под лямок комбинезона грудь и представилась:
– Жизель.
Клод покраснел. Подростком он был влюблён в девушку с таким именем. Выкрадывал у родителей десятки эльэкю, чтоб оплачивать её корыстную любовь. Одно из самых постыдных воспоминаний. Я лучше всех в мире знала, чем уязвить великого командана.
Клод наклонился ко мне:
– Будешь манкировать2 мой авторитет, вонючка, превращу обратно в фарш.
Вместо ответа я пошатнулась и упала бы, если бы между нами не встал Сенчин:
– Иисус-дева-мария, прекращайте драку. Образец только что вышел из процесса. У меня пара вопросов…
Отвёл меня на кушетку. Ноги снова начали идти в разные стороны. Уложил и оттянул мои веки:
– Головокружение?
– Сильное.
– Наблюдалось у всех существ. Скоро пройдёт. Вопрос, как глубоко воспроизводится краткосрочная память?
– Всё помню.
– Насколько близко до момента выхода из АКОСа?
Я отвела морщинистые руки профессора от лица:
– Хватит мне глаза тереть. Мне уже лучше.
Глава 4. Чувствующее существо
Я снова села и поправила постоянно спадающую лямку комбинезона. Профессор Сенчин грубо взял меня за волосы. Привык, старый извращенец, обращаться с новорождёнными синтезанами, как со скотом.
Перехватила его старческую кисть и заломила пальцы. Дед запищал.
– Будь ласковее, старик, а то не доживёшь до конца задания.
Сенчин осторожно убрал мои волосы со лба и прилепил два электрода.
Клод вернулся под прикрытие кушетки. Диковинно было смотреть на него, как на постороннего, чьи мысли могла угадать до самого последнего, скрытого образа. Его бесило то, что я взяла имя постыдного воспоминания, а меня это почему-то веселило.
Антуан держал позицию наискосок от заблокированной двери. Но ханаатцы медлили со взрывом. И я, и Клод догадывались, что они пытаются просчитать заряд так, чтоб не повредить АКОС. Антуан поглядывал на меня с отвращением, которое казалось напускным.
Гоша как всегда делал вид, что хладнокровен и философски равнодушен. Что никакие синтезаны командана Клода, пусть и противоположного пола, его удивить не способны. Настоящее имя сержант-шефа – Ив де Гош. Он гордился аристократическим «де», свидетельствующем о происхождении из упразднённой сто лет назад провинции Гош.
За эту гордость его и высмеивали, упорно называя простонародным «Гоша». Глупо гордиться дворянским происхождением среди офицеров Империи Ру́сси, где дворянин – каждый третий.
Сенчин прилепил мне ещё два электрода на виски.
– Постарайся рассказать самые ранние воспоминания, – сказал он, поглядывая на экран табло.
– Дед, – вздохнула я и поперхнулась: изо рта воняло, как из лежбища больных брюхоногов. – Нас сейчас будут атаковать ханаатцы, а ты хочешь, чтоб я рассказывала истории?
– Понимаешь, существо, – промолвил Сенчин и осёкся: – Можешь сломать мне руки, но ты – именно существо. Даже если процесс, хм, синтеза прошёл удачно, то ты всё равно не являешься полноценным человеком. Степень твоей сознательности я должен оценить по твоему отношению к тем образам в твоей голове, которые ты всё равно не считаешь своими. Тебе с ними жить.
– Если клиент разрешит ей жить, – вставил Клод.