– Но… – начал Планкет, в тот же момент Фласк с широкой улыбкой наступил ему на ногу. Планкет вскрикнул, однако певец даже не повернул головы.
– Воздушный шар, – громким шепотом сказал продавец. – Настоящий серый кит, от живого и не отличишь. Ну, поменьше, конечно, и он… розовый. Но все равно – как живой. Если хорошо надуть. Правда, там есть небольшая дырка на брюхе, но я ее заклеил. Совсем незаметно. Я сделаю скидку.
– Розовый надувной кит? – прохрипел Планкет.
Фласк схватил его за локоть.
– Нам с компаньоном надо посовещаться, – он подмигнул продавцу и оттащил Планкета в угол лавки.
– Это шанс, – зашептал он. – Надо брать немедля. Повесим вместо скелета надувного кита, нам только спасибо скажут – это тебе не какие-нибудь кости. Новое слово в музейном деле!
– Новое слово? Да проще тебя повесить на место скелета, и то больше похоже. А кое-кто даже заплатит, чтобы на это посмотреть.
– Ты это… Не спеши с выводами. Я считаю, мое предложение стоит обдумать со всей тщательностью…
– Разумеется! – всплеснул руками Планкет. В стеклах очков засверкали искорки безумия. – Идея просто замечательная – в Музее Естественной Истории надувной кит с дыркой в брюхе!
– А что такого? – обиделся Фласк. – Если смотреть в корень, то разницы между этим китом и твоим заводным медведем практически нет.
– Конечно, – согласился Планкет. – Разве что за медведя нам заплатят денег, а за кита спустят шкуру. Совсем никакой разницы.
Фласк задумался.
- Но другого-то все равно нет… - предпринял он робкую попытку, но, наткнувшись на взгляд поверх очков, махнул рукой. – Ладно, будем искать дальше.
Певец повернулся к продавцу.
– Прошу прощения, друг мой, но боюсь, ваш, без сомнения чудесный, розовый кит нам не совсем подходит…
– Треть цены! – мгновенно среагировал продавец. – Четверть?
– Нет! – поспешно сказал Планкет, пока Фласк не опомнился. Певец громко застонал.
– Но я пока попридержу его специально для вас, – сказал продавец. – До праздника есть время, так что подумайте.
Фласк жалобно посмотрел на механика, – розовый кит окончательно завладел его умом и сердцем. Планкет схватил компаньона за рукав и выволок на улицу.
Глава IX. Долгая дорога в Мексику
– И что теперь? – скорбно спросил Фласк.
Компаньоны шли по кирпичной набережной канала Махалек. Погода заметно испортилась. Облака окончательно затянули небо; в сыром воздухе висела странная взвесь из сажи и воды. Сквозь мелкие капельки на очках город казался расплывчатым и смазанным, как набросок сепией, который сотню раз стирали и перерисовывали заново.
Планкет прятал руки в карманах, но пропахший мазутом и солью ветер с океана пробирал до костей. Механик ненавидел холод и дождь, а в этом городе триста дней в году с неба что-то лилось или падало. Нет, определенно, надо бежать в Мексику, час пробил – здесь его уже ничто не держит.
Планкет обернулся на Фласка – певец едва передвигал ноги. Полдня они метались по Кетополису. Шикарные магазины на бульваре Канцлера, убогие лавочки сиамского квартала – все смешалось в голове механика; уже казалось, что они просто ходят по кругу. Поиски не принесли ничего – даже намека на китовый череп. Механик начал подозревать, что это – настоящий заговор, за которым стоит не иначе, как сам господин Шульц. Планкет бы не удивился, если б выяснилось, что именно глава «желтых перчаток» скупил все китовые кости – с одной лишь целью свести его с ума.
Второй составляющей заговора был Сайрус Фласк. Певец, не переставая, ныл о розовом ките, а последнюю пару часов – еще и о том, как он устал и замерз. Решено! Ближайший поворот, и бегом в порт. Там он наймется матросом на первый попавшийся корабль и, рано или поздно, окажется в краю опунций.
Планкет тяжело вздохнул, прекрасно понимая утопичность данного плана. Наймется матросом! Ага – в канун Большой Бойни. И завтра на рассвете прямиком туда, где черепов хватит на все музеи мира. Нет уж – хватит с него китов.
А если не в порт, а на вокзал? Спрятаться в багажном отсеке дирижабля или где там еще прячутся? Эта мысль выглядела более здравой. Планкет снова посмотрел на Фласка. Конечно, это подло, бросать компаньона в такой ситуации, но в жизни ведь каждый выкручивается как может?
К несчастью, в тот момент они шли вдоль глухой стены текстильной мануфактуры, и впереди, насколько хватало глаз, не наблюдалось ни одного поворота. Планкет этому не удивился – стоит ему только подумать о каком-то решении, как на пути тут же встают непреодолимые препятствия. По каналу, дыша черным дымом, ползла баржа, груженная ржавым ломом. На флагштоке сидела растрепанная чайка и то и дело громко вскрикивала, словно оплакивая судьбу механика.
Впереди из стены торчала тумба автоматического газетчика. Антикварный образец – чугунная бочка с суставчатой рукой-манипулятором и одним-единственным окуляром в брезентовом кожухе.
– Остенвольф у стен Патройи! – чуть заикаясь, с металлическим призвуком заговорил автомат. Там стоял простенький фонограф со сменным цилиндром. Приглашенный актер наговаривал заголовки, цилиндры дублировались и развозились по Кетополису. – На никелевых рудниках мятеж! Покупайте «Кето-телеграф»! Покупайте! Сбежавшая обезьяна еще не найдена!
Механический глаз чуть двигался, провожая баржу. Раньше Планкет обязательно бы задержался и осмотрел механизм, но сейчас лишь бросил в его сторону полный тоски взгляд.
– Может, купим газету? – предложил Фласк. – Посмотрим объявления, вдруг кто продает череп?
– Если тебя интересуют объявления месячной давности, – Планкет дернул плечом. – Сомневаюсь, что ты найдешь у него более свежую прессу.
– Что-то, друг мой, вы приуныли. Рано еще вешать нос! Берите пример с меня – конечно я устал, ноги мои уже похожи на фарш, но я не падаю духом! Я верю, – скоро наши поиски завершаться таким успехом, о котором мы даже не могли мечтать.
В Мексику…
– Вот что я думаю, – продолжал Фласк. – Может, зайдем куда-нибудь и пропустим по стаканчику? Как тебе идея? А после с новыми, так сказать, силами?
Глава X. Политический моллюск
К цели Фласк вывел их за каких-то полчаса. Стоило только согласиться на выпивку, как певец глубоко втянул ноздрями стылый воздух и зашагал сперва по набережной, а потом по лабиринту узких улочек и грязных проулков. Планкет едва за ним поспевал, думая об удивительных способностях компаньона.
Фласк нашел бы кабак даже в незнакомом городе, глухой ночью и с завязанными глазами. И путь, который бы он предложил, был бы самым коротким и удобным. Словно система «Сайрус Фласк – место, где можно выпить подешевле» существовала, руководствуясь принципом наименьшего действия Ферма. Эти бы способности на поиски китового черепа… Но увы – здесь удивительный талант певца пасовал.
Вскоре они уже сидели у камина, в маленьком и грязном кабаке. Еда здесь была отвратительной, выпивка и того хуже, но в системе Фласка этот трактир стоял на первом месте. Здесь ему наливали бесплатно. Иногда.
– Меня подводит память или на прошлой неделе твое заведение называлось по-другому? – Фласк ладонью пригладил шевелюру в тщетной попытке придать ей хоть какую-то форму. Черные волосы певца блестели от влаги, двухбортное пальто короткого покроя сушилось у огня. Рядышком на вешалке исходил паром штормовой плащ Планкета.
Кабатчик, которого звали Клов Паландрик, нервно хохотнул.
– Ты как всегда прав, любезный кузен. И даже, стыдно признаться, вчера днем.
– Ну, и чего ради ты решил сменить название? – певец был явно озадачен.
– И не спрашивай. Помнишь, как мы назывались раньше? Мой «Одноногий моллюск» был знаменит на весь квартал. Выпить у «Одноногого», бежим к «Одноногому», драка – опять в «Одноногом». – Паландрик вытер нос засаленным полотенцем, шумно высморкался, пряча скупую слезу. – Это-то его и сгубило.
– Ээ… Кого?