– Вера Анатольевна, – проговорило это татуированное чудо неожиданно мелодичным голосом, – я пойду перекусить. Вам что-нибудь принести? Гамбургер или хот-дог?
– Ляля, ты же знаешь, я такого не ем! – укоризненно ответила Верочка. – И тебе, между прочим, не советую. Это очень вредно!
– Да ну вас, Вера Анатольевна! Я не собираюсь жить вечно! – и татуированная особа исчезла.
– Что это было? – удивленно спросила Надежда, когда за девушкой закрылась дверь.
– Ляля… славная девочка, очень мне помогает. А что она так выглядит – не обращай внимания: просто она горячая поклонница фэнтези, вот и украсила себя персонажами любимых книг. Работает у нас всего два месяца, но очень старается.
– Понятно… – Надежда повернулась к сумке, которая была забита уже под завязку. – Ну все, больше я, пожалуй, не смогу взять…
– Ну, возьми еще эту! «Жизнь Бенвенуто Челлини, написанная им самим»! – Верочка держала в руке изящный том с красивыми виньетками на обложке.
– Нет! – отрезала Надежда Николаевна. – Слишком большая!
– Но она с замечательными гравюрами самого Челлини…
– Нет, даже не уговаривай! У меня в шкафу для такой большой книги нет места!
– Ну, тогда хоть эту! – И Верочка протянула ей маленькую изящную книжицу «Серебряные коньки»…
– Возьму, – вздохнула Надежда, не в силах устоять перед искушением. – Внучка приедет, ей отдам. Уж не знаю, будет ли она читать, но, как говорится, наше дело подарить!
– А эту… – Верочка зарылась в кучу книг. – Шарлотта Бронте, «Джен Эйр»!
– Возьму, – неожиданно для себя согласилась Надежда Николаевна. – Соседке подарю, она любовные романы читает, а это – чем не любовный роман? И, Верочка, на этом все! – твердо проговорила она. – Мне сумку уже не поднять!
– А зачем ее поднимать? – Верочка смотрела невинными серыми глазами. – Она же на колесиках!
Надежда с трудом сдержалась, чтобы не выложить, как она относится к таким сумкам. Верочка поняла, что больше ничего не сможет ей подсунуть, вздохнула, оглядев почти не убавившиеся книжные залежи, и предложила Надежде выпить кофе.
Кофе был дешевый, растворимый, зато к нему прилагались замечательные коврижки по рецепту Верочкиной покойной мамы, которая была большим специалистом в области выпечки. Женщины помянули старушку добрым словом, вспомнили своих сослуживцев, поговорили о погоде (лето в этом году выдалось на редкость сырое и холодное), о племянниках Верочки (у нее их было трое) и о Надеждиной внучке, о способах варки крыжовенного варенья, которое почему-то называют царским, а потом Надежда спохватилась, что ей пора домой.
Дома ее ждал голодный кот. Кроме того, нужно было до возвращения мужа распихать книги по полкам.
Она сердечно простилась с Верочкой и отправилась в обратный путь, который лежал через торговые ряды. Было бы неплохо заглянуть в кое-какие магазинчики, но где уж с таким грузом. Сумка, ужасно тяжелая и неудобная, все время на что-то натыкалась, норовила перевернуться и опрокинуться. Надежда потихоньку накалялась. Вечно она идет на поводу у других! Вот зачем ей нужно было тащиться за книгами? Извинилась бы перед Верой, сказала, что сегодня ну никак не может и завтра тоже, а там уж и поздно было бы. Да, но книги жалко… Впрочем, и времени тоже.
Надежда исхитрилась посмотреть на часы и оторопела. Они показывали полвосьмого утра. Или вечера, что вполне возможно. Вчера Надежда Николаевна вернулась домой около пяти и бросила часы на столик в спальне. А утром надела, не посмотрев на циферблат. Все ясно: батарейка умерла. Надежда и не помнила, когда ее меняла.
В это время на глаза ей попался крошечный магазинчик, где торговали батарейками и разными полезными мелочами, а в углу пристроился молодой человек под вывеской «Починка часов. Замена батареек».
Надежда решила не откладывать дело в долгий ящик. Без часов как-то некомфортно.
Мастер попросил подождать минут десять, пока закончит работу, потом долго возился, открывая крышку часов, так что Надежда слегка забеспокоилась, умеет ли он вообще что-нибудь. Потом они слегка поторговались, какую ставить батарейку – самую обычную или в пять раз дороже. Надежда одержала победу и наконец получила часы обратно, потратив на пустяшное дело минут сорок.
Ее настроение резко падало, а тут еще впереди она увидела бодрую старушку, которая уверенно катила точно такую же сумку в веселеньких желтых ромашках. На голове у старушки красовался малиновый мохеровый берет, слишком теплый для ранней осени. Видимо, хозяйке он так нравился, что она не могла дождаться начала сезона. Между прочим, с сумкой старушка управлялась куда ловчее Надежды.
«Неужели это мое будущее? – подумала Надежда Николаевна в тоске. – Я уже докатилась до сумки на колесиках, еще немного – и сама не замечу, как надену мохеровый берет… Нет, никогда, ни за что!»
Надежда выпрямила спину и прибавила шагу.
В какой-то момент она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и обернулась. Позади, примерно в двадцати шагах, шел высокий парень с длинными, неаккуратно подстриженными светлыми волосами. Он и правда смотрел – но не столько на Надежду, сколько на ее злополучную сумку.
«Ну что он на меня пялится, как на клоуна? – рассердилась Надежда Николаевна. – Все из-за этой чертовой сумки! Хоть бы поскорее добраться до дома!»
С трудом втаскивая сумку на ступеньки перед станцией метро, она раздраженно подумала: «И почему это считают, что сумки на колесиках удобные? Нет, больше никогда ее не возьму. Отдать поскорее Антонине с благодарностью и забыть, как страшный сон!»
На эскалаторе сумка тоже вела себя ужасно – то и дело норовила завалиться на бок, а колесики чуть не застряли в ступенях. Старушка с такой же сумкой ехала чуть ниже, и было очевидно, что сумка не доставляет ей никаких неудобств.
«Кто там, в малиновом берете, вошел в подземный переход?» – мысленно продекламировала Надежда, чтобы немного поднять настроение, и с трудом скатила проклятую сумку с эскалатора.
Старушка в берете горделиво высилась посреди платформы.
Надежда тихонько, бочком объехала ее, прошла в дальний конец платформы и поставила сумку за колонну, чтобы та не бросалась в глаза. Теперь она смогла перевести дыхание и хоть ненадолго почувствовать себя человеком.
Перрон постепенно наполнялся народом. Среди прочих Надежда Николаевна увидела того длинноволосого парня, который глазел на нее на улице. Теперь парень стоял неподалеку от старушки в берете.
Из тоннеля потянуло горячим воздухом, раздался нарастающий грохот – и к перрону подкатил поезд. Надежда оказалась прямо напротив двери, и ей пришлось немного посторониться, чтобы выпустить тех, кто выходил из вагона. В это мгновение она боковым зрением заметила на перроне какую-то суету и услышала громкие возмущенные голоса. Надежда оглянулась и краем глаза увидела старушку в малиновом берете, которая возмущенно кричала и размахивала руками, и длинноволосого парня, который убегал, толкая перед собой сумку на колесиках. В этот момент окружающие пассажиры буквально втолкнули Надежду в вагон. При этом какой-то мужчина натолкнулся на ее сумку и вполголоса выругался.
Надежда Николаевна сделала вид, что не слышит, пристроила злополучную сумку в уголок и повернулась лицом к перрону. Двери поезда закрылись, поезд медленно поплыл вперед, и Надежда увидела старушку в малиновом берете. С горестным видом она сидела на скамье посреди платформы, а рядом озабоченная женщина в униформе, видимо, дежурная по станции, капала в пластиковый стаканчик какие-то капли.
– Куда катится мир! – раздался рядом с Надеждой хорошо поставленный голос.
Она покосилась и увидела коротко стриженную брюнетку средних лет в строгом костюме.
– Что, простите? – переспросила Надежда.
– Я говорю – куда катится этот мир! – повторила брюнетка. – Вы видели, как только что молодой парень украл у этой женщины сумку? Молодой! Мужчина! У пожилой! Женщины! Это просто невозможно представить!
– Женщины тоже всякие попадаются! – подал голос мужчина, только что обругавший Надежду. При этом он весьма выразительно покосился на злополучную сумку. – И еще неизвестно, что у нее было в сумке! Вот так едешь в вагоне, а рядом с тобой, может быть, террорист с бомбой…