"Надо бы ей выйти замуж",- вдруг сообразил он. "Ведь ею многие вполне приличные мужчины интересуются - я замечал, когда сопровождал Елену за покупками или с визитами. Правда, она никому женской приязни не выказывала - я бы заметил. Тьфу ты черт, какая дурь в голову лезет, долой, долой все!"
Но пришел сон, и он вновь устроился на изразцовой печной притолоке в гостиной дома Городецких, где под уютным абажуром с керосиновой лампой расселось коротать досуг все семейство. Карцев сразу приметил, что сегодня Елена Михайловна радостно оживлена. Вот она обратилась с каким-то сообщением к сыну, Сергей тоже встрепенулся, потом что-то уточнил и лицо его подувяло. Впрочем, он продолжил кивать матери и даже погладил ее руку. Катя же вдруг облегченно рассмеялась и стала что-то рассказывать маменьке, почти взахлеб. При этом она уморительно строила рожицы, изображая в лицах учителей (?), гимназических служителей (?), подруг и, видимо, кошку. Быстро веселье охватило всех, даже серьезного братца. Вот и он, в свою очередь, вызвал улыбки какой-то своей историей, в завершение которой достал из кармана тужурки потертый томик, раскрыл его на середине и стал читать вслух, все более улыбаясь. "Дух" Сергея Андреича подлетел, любопытствуя, зацепил взглядом "Джордж, Гаррис", потом "Монморанси" и отлетел назад, где предался уже излюбленному занятию: вглядываться в черты и мимику госпожи Городецкой.
В следующем сне он последовал за Еленой Михайловной и Сергеем в губернскую управу, где весьма представительный чиновник сначала покровительственно беседовал с вдовой, периодически окидывая ее стати влажноватым взглядом, затем коротко переговорил с соискателем "места" и, вызвав колокольцем подчиненного, отправил с ним Сергея. Елена Михайловна тоже было поднялась со стула, но "важняк" ухватил ее за обтянутую перчаткой руку и стал с нажимом что-то говорить. Дама слушала его с напряженной улыбкой, деликатно пытаясь высвободить запястье - мужик не отдавал. Вот он заговорил еще более напористо, сопровождая речь длинными взглядами в очи прекрасной Елены, вдруг склонился к ее руке и стал быстро целовать. Одновременно его правая рука ("Вот, шакал!" - беспомощно заметался дух Карцева) ухватила женскую талию...
Неожиданно гибким движением Елена выскользнула из дерзких рук и, коротко всплеснув ладошкой, хлестнула по чиновной щеке. "Важняк" остолбенел, а Городецкая вдруг ему улыбнулась, примирительно взялась за рукав и стала что-то мягко втолковывать. "Ай да Елена Михайловна! - восхитился Карцев. - Ай да молодец!". Через пару минут "важняк" совсем успокоился и принял виноватый вид. Городецкая тотчас двинулась к двери, но на выходе обернулась и, подняв руку, пошевелила пальчиками. Карцев же задержался в кабинете, отслеживая реакцию чиновного хама, которая оказалась вполне ожидаемой: "важняк" сначала явно выругался, посидел в кресле, переживая, затем вызвал того же чиновника и сделал краткое распоряжение. После чего достал из обширного стола папку с документами и стал ее проглядывать. Тогда Карцев двинулся на поиски Городецких.
Елену Михайловну он обнаружил идущей в одиночестве в сторону дома, а Сергея (после стремительных и долгих поисков) - подходящим к зданию городского архива. В последующее время Карцев наблюдал, как Сергей передает заведующему архивом бумагу из управы, выслушивает его наставления и устраивается на рабочем месте: в отделе учета документов Енисейского горного округа! Довелось ему также увидеть приезд в коляске уже знакомого порученца "важняка", после разговора с которым заведующий подошел к новому сотруднику и с извинительной мимикой внес какие-то коррективы. Тот слегка кивнул и заметно покраснел.
"Срезал зарплату, сука! - предположил Карцев. - Давит Елене на психику, тварь..."
Вечером, в доме Городецких, наблюдая драматичный диалог сына и матери, вялый семейный ужин (который Катя напрасно пыталась оживить) и необычно раннее уединение по комнатам, Карцев вновь задался мыслью: чем он мог бы помочь семье? Вот если б он мог подсказывать Сергею что-то по ходу его работы... Уж что-что, а в делах Енисейского горного округа геолог Карцев с высоты 21 века мог бы навести шороху...
Вдруг дерзкая мысль его озарила: "Я ведь могу перемещаться, куда захочу... Что если забраться Сергею в голову? Дурь, конечно, но это же сон, а во сне многое можно, что в реале невозможно..." И он юркнул в микроскопическую щель нужной комнаты, оглядел лежащего с подъятыми за голову руками юношу и с ходу проник в уши, глаза и ноздри реципиента, впитываясь и впитываясь во все поры, ткани и кровь... Масса новых, совершенно экзотических и, в целом, неприятных впечатлений оглушила его, вытеснила все собственные мысли, преобразовала в стремительное мельтешение чуждых образов... Вдруг все как-то "устаканилось", мир вновь стал ему виден и понятен, хоть и в необычном ракурсе.
- Что это со мной? - неожиданно пролепетал вслух "реципиент". - Кто тут?
"Не кипишуй, - ответил мысленно Карцев. - Это всего лишь твое второе "я".
- Второе "я"? - опять вслух спросил вьюнош. - А чего мне не делать?
"Кипятком не писай, - вновь на "сленге" родил мысль вторженец. - И вслух можно не спрашивать: до тебя ведь мои мыслеформы доходят?"
"Кажется, да, - послал мысль Сергей-младший. - И, кажется, я схожу с ума..."
"Лабуда, не бери в голову. Воспринимай меня как джинна, который призван тебе помочь"
"Джинна? Из сказок Шахерезады?"
"Ну не совсем. Вообще-то я попал в тебя из будущего, начала 21 века. Компренэ?"
"Но компренэ. Жо пробаблемен дор..."
"Не, не, я по-французски не шпрехаю, думай по-русски. Кстати, ты вот начал учиться на геолога, а я им работаю уже в течение долгого времени. Теперь выгоду свою осознаешь?"
"Не сплю, значит... И у меня в голове джинн-геолог. Из будущего... Все же, пожалуй, сплю..."
"Вот зараза, какой упрямый... Ну, уколи себя иголкой или башкой об косяк стукнись. Впрочем, нет, башкой не надо, вдруг я из нее вылечу..."
"Что-то не верится мне, что Вы получили геологическое образование, да и образование вообще: Ваш жаргон даже в простонародье не всякому по нраву придется..."
"Увы, друг юный, в нашем веке на сленге всяк умеет говорить: и подонки распоследние и мужи образованные и дамы вполне приличные..."
"И дамы? Не поверю никогда! На сленге говорят только жители Ист-Энда!"
"Упирайся, упирайся... А о моде ты слышал? Так вот, сленг и жаргоны разные вошли в моду, только и всего. Впрочем, люди образованные могут разговаривать и на вполне рафинированном языке - так что не поймешь иной раз, о чем они вообще говорят"
"На каком, рафинированном?... Но Вы сказали, что французским не владеете, а образование предполагает обязательное знание основных европейских языков..."
"Было, было такое обучение в нашей средней и высшей школе... Только вот жизнь все расставляет по своим местам: ну зачем мне знать эти языки (из которых некоторые все же изучал), если я всю жизнь проработал внутри России, в среде исключительно русскоговорящих людей и за рубеж так ни разу и не выезжал, даже на отдых?"
"А геологическая литература? Она же, в основном, немецкая, французская и английская? Особенно, научная периодика..."
"Основные работы переведены на русский - кроме периодики. Впрочем, публикаций так много, что и в русских-то буквально тонешь, знакомишься очень избирательно. Многое мимо проходит, особенно зарубежные изыски. Фактически по ряду геологических направлений мы варимся в собственном соку, самоизолировались..."
"Значит все-таки из будущего... Но как Вы попали ко мне в голову?"
"Как, как... Просто напомню тебе, юноше образованному, цитату из Шекспира: "Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам".