– Да, он самый.
– Сын мой, – прозрачно-водянистые глаза епископа обратились к юноше, – знаешь ли ты великое предназначение Ордена Хранителей?
– Господин ректор рассказывал, что Орден был создан для борьбы с демонами, которых посылает Сатана на муки человеческие, – смиренно ответил Крис.
– И как? Готов ли ты посвятить свою жизнь этому служению? Ну, что же ты молчишь?
– Я слаб духом, Ваше Превосходительство. Хватит ли у меня сил противостоять искусителю?
– Дух твой да укрепится верой. А что касается остального… – цепкий взгляд словно в душу заглянул. – Никак, сын мой, ты колеблешься?
Епископ недоуменно посмотрел на ректора:
– Вы не провели с ним беседу, брат?
– Увы, времени подготовить этого семинариста не было, сновидица находилась в критическом состоянии.
– И, тем не менее, вы собрали Глав Ордена.
– Крис является наилучшим кандидатом. Пусть он еще не рукоположен и в учебе не среди первых, но прилежен и смиренен даже более необходимого. Ну, и кроме того…
Ректор не договорил, но епископ понял.
– И все же, следовало хотя бы беседу с ним провести. Ну, это упущение легко исправить. Сын мой, несколько столетий назад Диавол обрел немыслимую силу. Одержимые заполонили города, по земле прокатились эпидемии чумы и холеры. Бог отвернулся от человечества, погрязшего в грехах, и оставался глух к мольбам детей своих. Близился конец света.
Но Господь милосерден. Он сжалился над несчастными и дал людям еще один шанс: в мире появились сновидцы. Мужчины и женщины, дети, старики… Они во снах своих видели нечистых и вступали с ними в борьбу. Иногда побеждали. Иногда – терпели поражение.
Но каково же было удивление предстоятелей Святой Церкви, когда выяснилось, что сновидцы появляются не только в христианской вере, а и у мусульман, иудеев, даже среди язычников! И, после долгих раздумий, часть Патриархов пришли к мнению, что ради спасения человечества нужно объединиться с теми, кого прежде считали еретиками. Папа не поддержал это решение. Мало того, он объявил сновидцев вне закона. Над ними проводили суды, и костры, кроме ведьм, сжигали и тех, кто мог спасти человечество.
У иноверцев творилось то же самое. Но мы сумели объединиться – сновидцев становилось все меньше, их защита и стала основной целью Ордена.
– Вы говорите о синкретизме, Ваше Превосходительство? Но это же…
– Что ты, – лицо епископа скривилось, – как можно! Но, как различные народы забывают о разногласиях в период опасности, дабы защитить свою страну, так и мы приняли помощь иноверцев. Ибо противостоит нам враг более сильный, чем когда-либо… но главное – это враг общий. И ты должен сохранять веру свою в чистоте, иначе душа твоя погибнет.
Крис молчал.
Епископ снизил напор. Он перестал читать лекцию и вкрадчиво поинтересовался:
– Ты же знаешь, на что способен Враг? Разве приход ночи не вызывает у тебя ужас?
Последнюю букву он прошипел. В комнате похолодало. Крис едва удержался, чтобы не начать согревать руки дыханием. Но морок длился доли секунды, хватило моргнуть один раз.
– Вижу, знаешь. Неужели не хочешь избавиться от этого кошмара? Спокойно спать?
Не слышать шепот… Не видеть сполохи в глазах… Не проводить в молитвах ночи… Чудо, к которому он готовился идти многие годы, изнуряя плоть постом и всенощными бдениями, казалось так близко. Требовалось только…
– Я согласен.
– Готовьтесь к Конфирмации, брат Иоанн. А ты, сын мой, ступай. Проведи оставшееся время в молитвах и укреплении себя в вере.
Крис принял благословение и снова прикоснулся губами к кольцу.
«Мистер безупречность» проводил его в церковь. Убранство внутри отличалось грубой простотой: сиденья и скамейки для молитв словно топором вытесали. У входа примостилась кропильница – камень с углублением. Годы, вода и руки прихожан сделали его гладким. Стены, никогда не знавшие штукатурки, контрастировали с витражами, которые словно принадлежали другому миру. Как и распятие. Столик со свечами у подножия, пламя играет на боках церковной утвари.
– Молитесь, брат. Вас не потревожат.
Эхо подхватило звук шагов, дверь закрылась с легким стуком. Крис остался один.
Он выбрал пятно света напротив распятия и опустился прямо на пол. Холод камня просочился сквозь одежду, но Крис сосредоточился на молитве. Получалось плохо: в голову лезло, что угодно, но не спасительные слова. А еще приходилось следить за светом.
Солнце огибало церковь по кругу, и цветные пятна ползли вслед за ним. Крис старался не попасть в тень, но очень скоро ему пришлось перейти в другое место.
– Кри…
Шепчущий не успел договорить имя: Крис прыжком преодолел полосу тени и рухнул на колени:
– Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae. Et in Iesum Christum…
– Ты готов?
Крис обернулся. У входа стоял ректор.
– Да, падре.
– Следуй за мной.
Дверь, выкрашенная под цвет стен, скрывалась в углу. Коридор изгибался и закручивался по спирали, уводя вниз. Длинные плафоны на потолке горели ровным светом, и время от времени встречались запертые двери. Ректор толкнул одну из них.
За ней скрывалась большая комната без окон. Вдоль стен стояли шкафы с книгами, между ними примостились диваны и пюпитры. На одном из них висели сутана и брюки. Сверху, сложенное стопочкой, лежало белье.
– Переоденься. Как будешь готов, постучи в дверь. И не смущайся – все новое. Даже этикетки еще не оторвали.
Крис спешил. Штанины путались, рукава сутаны перекручивались. Комжа тоже не желала сидеть как следует. Справившись с одеждой, Крис постучал в дверь.
Ректор вошел тут же.
– Покажись, сын мой.
Оглядел со всех сторон, сам поправил взлохмаченные волосы, расправил складки:
– Теперь порядок. Готов? Тогда подпиши.
На втором пюпитре лежали исписанные листы. Крис пробежал глазами. Латынь.
– Мне нужно время, чтобы прочитать…
– Сын мой, в голосе ректора послышался укор, – мне известно твои затруднения с переводами. У тебя будет много новых обязанностей, но не забывай о самообразовании!
– Да, падре.
– Вот, – палец ректора указал на первый лист, – это прошение принять тебя в орден. Это, – палец ткнул в другой, – письменное подтверждение обетов. Подписывай!
Ставить свою подпись под незнакомым соглашением казалось глупостью. Но отказываться от избавления было глупостью еще большей.
Крис, не думая, окунул перо в чернила. Чудом с острия не упало ни одной капли. Ректор посыпал бумагу песком, подул, сдувая лишнее, и позвал:
– Он готов!
И вышел.
Криса взяли в кольцо четыре священника. Один впереди, два по бокам, последний замыкал шествие. В коридоре они почти касались друг друга плечами, но не отстали ни на шаг. Пол продолжал изгибаться влево и вниз, пока не уперся в тупик.
Дверь блестела от полировки. Сверкал желтый крест. Сияли драгоценные камни – Крис видел их достаточно на церковной утвари, чтобы не спутать со стразами. Но оглядеться ему не дали: первый священник трижды постучал. Эхо подхватило звук, отправило его по коридору, и ответ был едва слышен:
– Кто стучится в сию дверь?
– Жаждущий Истины!
На некоторое время наступила тишина. Затем провожатый Криса постучал снова.
– Что ищешь ты у сей двери?
– Защиты!
И снова тишина. И снова – троекратный стук.
– Что принес ты к сей двери?
– Борьбу и победу!
От надсадного скрипа заболели зубы. Казалось, петли не смазывали со дня установки двери, притом, что все остальное поддерживалось в идеальном порядке.
Но размышлять времени не было: спутники торопили. И, собрав в кулак всю волю, Крис шагнул в открывшийся проем.
Ему пришлось согнуться, дверь была слишком низкой. На плитах под ногами плясали светлые блики. Крис огляделся.
После рамп, освещающих коридор, здесь казалось темно. Как только глаза привыкли, Крис понял, почему: в зале горели только свечи. Вдоль стен, под потолком, у алтаря…