Обнял еще и руками, и змейками, не в состоянии прекратить касаться — неделя рядом с необходимостью максимально сдерживаться далась гораздо тяжелее, чем если бы пришлось на эту неделю разлучиться. Прижался, притерся как можно ближе, спрятал морду между шеей и плечом. Коснулся кожи кончиком языка, ласкаясь и проводя анализ: точно все хорошо с его эльфом? Не нужно срочно поить, кормить или давать отоспаться?
Эльф был вполне живой, здоровый и блаженно улыбался, чувствуя прикосновения раздвоенного языка. И сам оглаживал прижавшегося к нему горгону, с каждым движением все более нетерпеливо, чувственно, уже не просто перебирая пальцами чешуйки, а очерчивая контуры тела, лаская, стараясь завести и его.
Янис, ощутив отклик, довольно зашипел, лизнул уже более откровенно. Руки скользнули под рубашку, трепетно огладили ребра и грудь. Горгона прикрыл глаза, откатывая свой облик к более человеческому — со змеиной конструкцией челюсти целоваться не очень удобно было, — лизнул уже в губы. Правда, сидеть тут же стало куда менее удобно, но ни одного это сейчас не волновало. Змейки тоже даром времени не теряли, обласкивая плечи и норовя заласкать раздвоенными язычками уши. Рил уже откровенно стонал, подставляя их — за время вместе Янис прекрасно успел выучить, какое это чувствительное место и что добиться вполне определенного так проще всего. Да что там, лизнувшая в ухо змейка могла почти сорвать маску высокомерно-холодного эльфа даже на каком-нибудь приеме.
Так случилось один раз, случайно, и больше Янис подобного не делал. Но сейчас-то никакого приема не было, верно? Был теплый и уютный эльф, обвить которого ногами было ничуть не хуже, чем хвостом. Была меховая опушка куртки, из которой он выскользнул с почти змеиной грацией, как и из рубахи. На этой опушке, мягкой, сероватой, из незнакомого Янису зверя, волосы эльфа смотрелись почти золотом, дальше струясь по вездесущим монетам светлым потоком.
Оставалось зарыться пальцами в эти волосы, удивляясь тому, что они не позванивают от касания, вдохнуть тонкий и пряный запах. В начале их отношений Янис подозревал, что у эльфа такой парфюм, но практика показала, что это все-таки его естественный аромат, который в моменты сильных эмоций становится ощутимее. Прижаться губами к губам в глубоком поцелуе, пить дыхание и делиться своим. Скользить-скользить-скользить руками по горячей коже, вжиматься плотнее, жадничать, стараясь ухватить каждую каплю близости, каждый оттенок ощущений.
— В кармане, — тихий шепот ни капли не нарушил момента, скорее уж вплел новые ощущения предвкушения и жара. И еще умиления и радости от обладания этим эльфом, предусмотрительным, всегда знающим, в какой момент что может пригодиться.
Янис даже умилился достаточно сильно, чтобы это на несколько секунд перебило страсть. Сколько времени они вместе — а Рил до сих пор преподносит сюрпризы. Ну вот кто бы еще, кроме него, мог предположить, что в таком месте пригодится? Это при том, что даже во время обеда Рил продолжал играть по установленным им же самим правилам.
— Люблю тебя, — агат чуть пониже ключиц, словно отзываясь на эти слова, неярко запульсировал.
Рил потянулся, прикоснулся губами к камню горгоны, лизнул длинно, мазнув и по камню, и по коже, остановившись у самого подбородка. Ему не нужно было отвечать — он просто откинулся обратно, развел руки, позволяя делать все, что заблагорассудится, полностью отдавая себя.
У Яниса до сих пор сердце колотилось в горле в такие моменты от осознания того, что вот это — невыразимо прекрасное, совершенное — доверяют ему. Что можно ласкать, целовать, гладить и оставлять засосы, можно дразнить возбужденную плоть языком, доводя Рила до хриплых стонов. Можно обладать своим эльфом, шалея от того, каким он бывает в эти моменты. Толкаться внутрь, в шелково-жаркую глубину, прикусывать плечи, оставляя метки, целоваться, пока губы не занемеют. И любить-любить-любить от всей души, от всего сердца, ничего не утаивая в себе.
Хорошо, что их никто не слышал. Хорошо, что вокруг не было ничего, кроме блеска золота, засыпавшего их в конце концов — к счастью, не по уши, а так, чуть-чуть, слегка припорошив. И почему-то было ни капли не обидно из-за того, что по макушке ударила увесистая монета — они оба смеялись, наконец-то рядом, близкие, довольные и выдохшиеся окончательно.
— Не знаешь, нас надолго тут оставили? — поинтересовался Янис некоторое время спустя.
Лежать на золоте было неудобно, и он снова перешел в змеиную ипостась, да еще и Рила на себя почти затащил: уж на змеином хвосте ему будет точно удобнее, чем на впивающихся в бока монетах.
— Ты же слышал, Страж сказала вернуться, как захотим уйти, — блаженно-расслабленный, эльф почти мурчал, растекшись в кольцах хвоста.
— Урршш… тогда, думаю, еще несколько часов без нас потерпят, — заключил Янис, устраиваясь поудобнее.
========== Глава 3 ==========
Как бы ни хотелось провести побольше времени наедине, вскоре пришлось возвращаться. Чисто потому, что комфортно среди груд золота могло быть только драконице. Для более гуманоидных же созданий холодное металлическое ложе удобным не казалось. Да и с водой в сокровищнице все было… никак. Если голод Янису с Рилом пока не грозил, то жажда вполне давала о себе знать. Так что горгоне пришлось расцеплять такие желанные объятия и заползать на ближайшую груду золота, благо драконица была достаточно крупной, чтобы хорошо просматриваться с возвышенности.
— Нам туда, — Янис показал направление Рилу, осторожно спускаясь уже с нужной стороны.
Идти пришлось долго, пещера хоть и была не такой бескрайней, как казалась поначалу, но Рил не спотыкался и не оскальзывался только благодаря своей природной ловкости и руке Яниса, за которую цеплялся, ничего и никого не смущаясь.
Драконица, когда они наконец добрались до нее, усталые и запыхавшиеся, спала. Но стоило подойти ближе, как чешуйчатое веко дрогнуло и поднялось.
— Уходите? — Страж вздохнула. — Тогда слушай внимательно, тень.
Рилонар поднял голову: что бы ему ни хотели сказать, это наверняка было важно.
— Ищи светлую второй ветви, — драконица теперь говорила медленно, чуть покачиваясь из стороны в сторону, будто в легком трансе. — Высокую, худощавую, возможно даже нескладную. У нее очень светлые волосы, почти как твои.
Янис в чужие наставления вежливо не влезал, хотя было очень любопытно. Что за вторая ветвь? Зачем искать? Здесь или вообще?
Но то, как сжались пальцы Рила, подсказывало: это очень важно. А потом драконица повернулась к нему.
— Змейка, тебе нужна нагайна. Миниатюрная, с черной чешуей. Золотые полоски по краю чешуек, я не уверена… Но поищи, хорошо? — она наклонилась, легонько толкнула Яниса носом. — Хочу, чтобы золотистых змеек было много.
Горгона вскинулся, открыл рот… с клацаньем захлопнул обратно. Пусть слова драконицы возмутили его до глубины души, кричать на нее не стоило, да и было бессмысленно. Она видела их связь, ощутила ее и дала возможность остаться наедине — значит, понимала. Наверное, по ее мнению, так было не только можно, но важно… Однако Янис все-таки крутанулся на месте, поворачиваясь к Рилонару лицом, сказал:
— Мне все равно кроме тебя никто не нужен, — негромко, но с той самой упертостью, когда и хирдом с места не сдвинешь.
— Я потом объясню, — быстро пообещал Рил и поклонился взиравшей на них драконице. — Благодарю, Страж, я понял.
— Хорошо. Идите, — она шевельнула лапой, и стена дрогнула, начиная открываться. И уже в спины им почти мечтательно добавила: — Листик приедет завтра, отдохните оба.
На виду у дворфов Рилонар Яниса за руку не вел. И вообще, опять стал холодным и предусмотрительным, следуя исключительно за своим мастером, но никак не перед ним. И только когда дворфы привели их в просторную, вырубленную в камне комнату, где вовсю пылало пламя во встроенных в стены жаровнях, так что было даже жарко, и оставили одних, эльф опять стал собой, понимая, что теперь за ними следить уже не будут — гости Стража, как-никак.