Хоть и привычно Елисею засыпать под треск костра, в этот раз никак он не мог с собой совладать, все время мыслями к Кощею возвращался. Как он там, спит ли, али снова за книжкой рядом со свечой сидит? Думает ли о нем, переживает ли? Тепло-тепло стало на сердце богатырском, когда представил он, как Кощей по перине ворочается, уснуть никак не может, из-за того, что не хватает ему рядом Елисея. Всю жизнь Елисей готов судьбу благодарить, что когда-то его в замок Кощеев занесло.
***
Проснулся богатырь утром ранним, оттого, что непривычно тепло ему было, да что-то под боком заворочалось. Елисей даже подскочил, ожидая кого угодно увидеть, даже треклятого оборотня. Оказалось, под бок ему забрался лис. Взрослый, с шикарным пушистым хвостом и зелеными глазами, заставившими богатыря присвистнуть удивленно, ни разу он не видел, чтоб у зверя глаза такие были.
- Краси-и-ивый, - улыбнулся Елисей, протягивая к лису руку. – Кощею бы ты понравился, любит он животину всякую.
Лис сам под руку богатырю подставился и даже умудрился изловчиться, подпрыгнуть да в щеку его лизнуть, заставив того рассмеяться звонко.
- А ты часом, не бешеный? - с подозрением уточнил Елисей, отсмеявшись. С чего бы зверю дикому облизывать его, как петушок сахарный?
Лис будто бы понял, о чем его спрашивают, фыркнул недовольно, повернулся к богатырю хвостом.
- Ну, не обижайся, - заискивающе произнес Елисей. – А хочешь, со мной пойдем? Обождешь, покуда я оборотня изничтожу, потом с собой тебя возьму, в замок Кощеев, будешь там как сыр в масле кататься. Запирать тебя Кощей не станет, день-деньской будешь по лесу окрестному бегать, зайцев распоясавшихся ловить, а ночью на двор возвращаться, я бы и лежанку тебе соорудил. Давно Кощей о собаке грезит, да только разве ж колдуну приличному положено обычную животину заводить? А ты как раз бы подошел ему, ещё и глаза у тебя колдовские, зеленые.
Лис слушал внимательно, глаз с богатыря не сводя. А потом и вовсе кивнул согласно, в очередной раз безмерно богатыря удивив.
Засиживаться Елисей не стал, позавтракал быстро, разделив краюху хлеба с конем, а кусок сыра с лисом, да отправился в путь-дорогу. К обеду уже в селении был, коня на постоялом дворе оставил да сразу в дом к старосте отправился, выспрашивать, где да когда оборотня в последний раз видели, к матери загрызанного парня потом зашел, соболезнования принес, да пообещал за смерть его отомстить. Лис за ним по пятам ходил, как собака верная, не отставал. Правда, кроме Елисея, никому больше в руки не давался, а от детей и вовсе шарахался, как от огня.
Как и положено всякому оборотню, на охоту он выходил ночью. Елисей ещё с вечера по селу прошелся, велел всем двери да ставни на окнах позакрывать и до самого утра носу из изб не показывать. Сам он, как только стемнело, в лес отправился, к месту, где в прошлый раз чудище зубастое видели. А лис, знай себе, за ним идет, ступая по земле неслышно. И богатырю от того, что не один он, на душе спокойнее и радостней.
Оборотень, здоровенный, черный с пастью оскаленной, как по заказу из-под кустов выпрыгнул ближе к полночи. Не испугался богатырь, ибо и не таких страховидл на своем веку повидал, меч вытащил. Оборотень кружить стал, к себе не подпускает, только зубами клацает да рычит. Глазищи красные, мерцают будто. Изловчился богатырь, прыгнул бесстрашно вперед, повалил оборотня на землю, да сверху на него запрыгнул, держа меч наготове. Оборотень лежал смирно, не дергался, будто готов был к смерти своей. Только Елисей меч над головой чудища занес, как лис стал его за ногу от него оттаскивать.
- Да ты чего? – удивился Елисей. – Неужто жалко тебе чудище, невинного парня загрызшего?
Посмотрел лис на богатыря пристально, вздохнул совсем по-человечески и молвил голосом Кощеевым:
- Не чудище это, прокляли его, заклятие наложили сильное. Человек под маской зверя, каждую ночь оборотнем оборачивается, а днем и не помнит ничего.
Отпустил лис ногу Елисееву, сел на землю, хвостом обернулся, раз – уже стоит перед богатырем Кощей его ненаглядный, поясницу потирает.
- Отойди-ка, погляжу, чего с ним сделать можно, как проклятье снять.
А Елисею и рассердиться бы на полюбовника, да только не умеет он сердиться на него, да и приятно, что переживает за него Кощей так, что даже одного побоялся отпустить, с ним отправился, пусть и в облике непривычном. К тому же, ежели бы не колдун, взял бы богатырь грех на душу, убил человека, виноватого лишь в том, что проклятье его в чудовище еженощно обращает.
- Странно, - сказал Елисей, пропуская колдуна к оборотню. – Лежит, не шевелится, а глаза открытые. Может, издох?
- Зачаровал я его, чтобы он тебя не поранил, ты ж, дурень, залез на него как… - Кощей запнулся, покраснев, вспомнив, как богатырь лихо на него сверху запрыгивает во время утех постельных.
- Да что ж я, с каким-то обортнем не совладал бы? - Фыркнул Елисей. – Знаешь, каких чудищ я в капусту сек?!
- Знаю, - серьезно кивнул колдун, разглядывая зрачки оборотня. Человека в нем ещё можно было спасти, не приняло проклятье характер необратимый. Парня погибшего, оборотнем загрызенного, конечно, не спасти уже, ну да не все в жизни бывает, как того хочешь. – Не обижайся на меня, Елисей, не мог я тебя одного отпустить, извелся бы совсем.
- А я и не злюсь, - улыбнулся богатырь, присаживаясь рядом с Кощеем на корточки и целуя его в щеку. – Мне всё нравится вместе с тобою делать, даже подвиги совершать.
