Странно, но и сама Салли уже сомневалась, остался ли кролик на том же месте, где был минуту назад, или переместился. Казалось, он уже не на одной линии с маленьким желтым утенком на другой половине шторы. Салли подумала, что у нее неладно с глазами, пока не увидела этого опять.
Этот кролик двигался. Хотя и очень медленно, но, несомненно, двигался.
Щелкнул и автоматически отключился кондиционер, шторы вернулись на свое место, и чувство страха исчезло. Стало ясно, что поток холодного воздуха из кондиционера достигал складок штор и они слегка шевелились. Никаких монстров.
– Посмотришь, мамуля?
– Что мне посмотреть?
– Нет ли там монстра.
– О'кей, проверю, – пообещала Салли, но с места не двинулась.
– Мамуля, иди же.
Салли внезапно почувствовала всю глупость ситуации. Она в самом деле собиралась включить свет, потом выругала себя: зачем делать то, что могло бы передать дочери иррациональное чувство страха, которое испытывала Салли? Все эти разговоры о монстрах и впрямь действовали ей на нервы, вызывали ощущение одиночества и того, насколько они беззащитны и уязвимы, отгородившись от внешнего мира и всех окружающих каким-то ненадежным замком и стеклянными створками дверей.
«Довольно!» Салли пошла через комнату, осторожно, шаг за шагом. Этот переход, казалось, никогда не кончится. Она осознала, что идет мелкими шагами, и это тоже симптом страха.
«Это безумие».
Наконец Салли подошла к шторам. Взглянув назад, на кровать, она увидела, что Кэтрин украдкой смотрит из-под одеяла, натянутого так, что снаружи оставались только глаза и часть головы. Сердце Салли забилось чаще, когда она протянула руку и осторожно взялась за край шторы большим и указательным пальцами, не приближаясь к двери со скользящими створками ближе, чем это было необходимо. Кэтрин юркнула под одеяло. Глубоко вздохнув, Салли медленно и осторожно отодвинула в сторону половинки шторы. Ничего.
– Видишь, – сказала Салли. – Я же тебе говорила. Никаких монстров нет.
Кэтрин все еще пряталась под одеялом.
– С другой стороны, проверь с другой стороны, – прошептала она.
Салли колебалась. Она не знала, что удерживает ее от того, чтобы заглянуть с другой стороны, – инстинкт или паранойя. Но показать Кэтрин свои страхи она не могла. Салли сделала полшага вперед, потом еще полшага, подходя ближе к краю шторы – к дальнему краю, где двигался кролик.
– Осторожнее, мамуля.
– Тут нет ничего такого, чего надо бояться, дорогая. – Салли не понравился собственный голос, звучавший так, словно она пыталась убедить в этом себя.
Ее взгляд скользил по шторам, по счастливым танцующим утятам и поющим птицам. Наконец она задержала его на кролике. Салли не совсем точно понимала, что она ищет – видимо, просто что-то вроде движения. Впрочем, она прекрасно знала: если смотреть на что-нибудь долго, то покажется, будто это движется; так, если мы лежим на спине и долго смотрим на звезды в ночном небе, нам кажется, что они кружатся. И все же Салли не могла оторвать глаз. Кролик был неподвижен, но потом это произошло. Возможно, это был обман зрения, подобный кружащимся звездам. Но грудь кролика то вздымалась, то опадала. Создавалось впечатление, что он дышит.
Это похоже было на то, что кто-то за шторой затаил дыхание.
– Все в порядке, мамуля?
Повинуясь безотчетному порыву, Салли схватила шнур и потянула. Она стояла и пристально смотрела на свое призрачное отражение в стекле двери. Позади нее, в кроватке, из-под одеяла снова появилась голова Кэтрин.
Выждав, когда улягутся страхи, Салли спокойно сказала:
– Видишь, я же говорила тебе, что здесь нет никако гомон...
В это время открылась дверца стенного шкафа и Салли боковым зрением увидела, как к ней из темноты движется что-то расплывчатое.