Инкубья дочь - Лебедева Жанна

Holy Diver, you've been down too long in the midnight sea.

Oh what's becoming of me?

Ride the tiger,

You can see his stripes, but you know he's clean.

Oh, don't you see what I mean!

Gotta get away,

Holy Diver…

(С)Dio

Пролог

Когда в Ланью Тишь явился Святой Ныряльщик, поглазеть на него народ сбежался со всей округи. Никогда возле главного поселкового колодца не толпилось столько людей. Все вздыхали, боялись, ждали, надеялись.

Белка, Змейка и Лиска пришли раньше остальных, заняли лучшие места поближе к колодцу, но здоровенный, как буйвол, Огний – кузнечий сын – нагло оттер девушек в сторону, заслонив широченной спиной весь обзор.

Острая на язычок Змейка хотела возразить ему, но к Огнию подоспели дружки: пастух Ясень и еще один, один Пресветлый знает, как зовут – аж из соседней деревни не поленился притащиться. Они принялись шикать на недовольных, совать всем пудовые кулаки под нос. Поспорь с такими! А если ты «погань», как кличут за глаза старухи, «второй сорт», как зовет падре Герман, так лучше вообще ни с кем никогда не спорить и ни в какие склоки не соваться!

Пришлось отойти и смотреть издалека. Черноглазая, шустрая Змейка что-то ворчала себе под нос, на чем свет ругала Огния.

Пышненькая, будто из нежной сдобы испеченная, Белка тихонько тянула ее за рукав серого льняного платья, боялась, что услышат – ругани не оберешься. За происходящим следила одна Лиска.

Когда в толпе начались ропот и шевеление, она принялась толкать подруг и делать им знаки глазами.

– Идет! Смотрите, идет же! – затараторили стоящие впереди бабы.

– Ого, впечатляет… как падре рассказывал, – забираясь на приваленную к забору запертой часовни старую телегу, прошептала Лиска.

Змейка тут же забыла про кузнецова сына, ловко вскарабкалась наверх и встала на цыпочки рядом с подругой.

– Ненастоящий он какой-то. Нет, правда, разве он настоящий? – сделала неутешительный вывод.

– Девочки, дайте мне посмотреть. Я тоже хочу посмотреть, – запросилась медлительная, пугливая Белка, которая так и не рискнула пока влезть на телегу.

– Давай, забирайся уже к нам. Разъелась, какая толстая! – девушки, кряхтя, втащили пышку на свой импровизированный наблюдательный помост.

Пока они возились, к колодцу медленно, степенно приближался огромный белый тигр. Его шкура переливалась в свете вечерней зари, алые блики скакали по блестящим заклепкам кожаной упряжи. Специальное седло, сдвинутое близко к шее, чтобы всадник не выпал из него, когда гибкий позвоночник зверя станет гнуться на скаку дугой, было оторочено кроваво-алыми лентами и увенчано вензелем Святого Ордена.

На спине гигантской кошки восседал удивительный юноша. Своей чистой, невесомой, неземной красотой он напоминал ангела из Священных Писаний – такой же бесстрастный взор и безупречный силуэт, такие же белоснежные одежды, волосы, кожа и такой же туманный, загадочно-задумчивый взгляд.

– Боже, какой же он! – зажмурившись, шепнула пораженная в самое сердце Белка. – Ах, девочки, не могу смотреть.

– Его зовут Либерти Эй, Святой Ныряльщик первого ранга – лучший в Ордене. Ну и повезло же нам, когда еще в Ланью Тишь заявится такой…

– Красивый, – заворожено продолжила фразу пьяная от увиденного Белка.

– Да чего в нем красивого-то? – самодовольно фыркнула Змейка, зло сверкнула темными глазами. – Ненастоящий. Кукла куклой! Кукла и есть!

– Не пялься, Белк, – попыталась отрезвить пропадающую подругу Лиска, – они ж девственники все, вечные. Им нельзя.

– Что нельзя? – светловолосая вскинула на соседку осоловелые глаза.

– Ничего нельзя: ни женщин, ни выпивки, ни курева, ни ругани. Они не живут – Ордену служат, будто собаки верные.

– Жаль, что нельзя, – разочарованно вздохнула Белка, – а я бы его любила, девочки, вот клянусь. Я бы только его была, а он только мой. Я бы все для него, все-все-все…

– Не оценит он, не переживай, – ехидно сморщила носик Лиска, и тряхнула рыжей шевелюрой. – Все эти Святые Ныряльщики не от мира сего.

– Любовь-морковь, – брезгливо фыркнула Змейка. – Я во всю эту чушь не верю.

– А я верю, – осмелилась возразить Белка. Она редко спорила с напористыми, бойкими подругами, но сейчас, когда те своими скептическими разговорами ранили ее в самое сердце, не выдержала. – Я верю в свою любовь и бороться за нее буду…

– Какая «твоя» любовь? – еще насмешливей поинтересовалась рыжая. – Ты этого… Святого в первый раз в жизни видишь!

– Я его всю жизнь ждала, а после того, как на картинке у падре Германа в книжке увидела, так поняла – мой он, и он существует, – восхищенно прикрыла глаза блондинка, снова пропадая, утопая в чарующей неге, охватившей душу и тело, – девичье сердце не ошибается.

– Пф-ф, на картинке! Там может вовсе и не он был. А, хотя, – противно скривилась Лиска, – эти Святые Ныряльщики, они ж все одинаковые: фигуры статные, волосы белые, шелковые, глаза томные, смотрят так, будто ты им по гроб жизни должна, а они тебе все милостиво прощают… Ух, морок! Жуть!

– А мне не важно, кто конкретно на картинке был, – Белка вынула из-за пазухи золотое колечко с блестящим розовым камешком и добавила еле слышным шепотом, – но этот вот обязательно моим будет – я так решила и кольцо заговорила на любовь вечную.

– Вот дурочка, – испуганно замахала на нее Лиска, глаза у нее стали испуганными, – падре Герман если узнает про колдовство – всех розгами накажет. Убери сейчас же! Спрячь, глупая!

– Тише вы, дайте поглядеть и послушать, – прикрикнула на девушек Змейка, легонько стукая Белку ладошкой по плечу. Та неловко дернулась, ойкнула и выронила волшебную безделушку.

Сверкая, словно павшая с небосвода звездочка, зачарованное колечко покатилось под ноги дружкам Огния, а потом еще куда-то.

– Нет, только не это. Нет, – сдавленно пискнула Белка, бросаясь вслед своему сокровищу. – Нет, пожалуйста-пожалуйста!

Она нырнула в толпу, споткнулась о чью-то подножку, поползла за кольцом на четвереньках, путаясь в юбке и застревая между чьими-то ногами. А кольцо все катилось и катилось, будто издевалось. Неожиданно ноги кончились, началась голая земля. Кольцо вдруг остановилось, игриво повертелось, потанцевало на месте и замерло.

Белка обрадовано выдохнула, потянулась за добычей, а потом вся сжалась от нависшей тишины – пугающей, гробовой тишины…

В толпе кто-то ахнул, кто-то даже в обморок свалился. Кто-то просто матюгнулся громко и отчаянно. В этот миг бедная Белка осознала весь ужас своего положения – она оказалась на пути Святого Ныряльщика. Это было нарушением, жутью, позором. Проявить такое неуважение к важной персоне!

Девушка медленно подняла взгляд. Над ней навис огромный, сияющий белизной тигр. Зверь стоял неподвижно, потом чуть видимо качнулся – всадник покинул седло.

Зашуршал белый плащ, мягко коснулись земли белые сапоги, звякнули белые ножны притороченного к поясу меча. Белка ощутила, как перестает биться сердце.

Святой Ныряльщик стоял перед ней, высокий и ослепительно-величественный, а потом он приклонил колено и медленно опустился рядом с трепещущей девушкой.

– Ох, мать-перемать… – не выдержал в толпе очередной матершинник. Соседи злобно зашикали на сквернослова, кто-то, стоящий сзади, даже не поленился дать ему под зад хорошего дисциплинирующего пинка…

А Белка тем временем не могла поверить своим глазам. Она встретилась взглядом с ним. Нет, не так… С НИМ! С невыносимо прекрасным, удивительным, волшебным Либерти Эем. Одного погружения в его небесно-голубые глаза хватило, чтобы понять: Лиска и Змейка – круглые дуры, они заблуждаются, они ничего не смыслят в настоящей, истинной любви. Ведь такие глаза не врут. Такие глаза! Белка утонула в них, в их запредельной глубине, какой-то нежной, возвышенной, пленяющей отрешенности… Не помня себя, не осознавая, что творит, она протянула мужчине своей мечты злополучное кольцо и промямлила, краснея, как вареный рак.