— Как папка могла обгореть? — задал вопрос Сергей.
— После ареста Лаврентия Берия один из его замов по фамилии Явлоев пытался вывезти архив своего шефа из помещения, расположенного рядом с кабинетом наркома. Кабинет-то опечатали, а про каморку рядом — забыли. Она была заперта, дверь, обитая металлом, оказалась крепкой. Ломать ее времени не было, главного чекиста арестовывали. Вот суматохой этой Явлоев и воспользовался. С двумя подручными он сумел не только вынести папки, но, погрузив их в машину и выехав из Кремля, рванул, подлец, в расположение дивизии Дзержинского. Но маршал Жуков, проводивший арест Берии, в последний момент заметил побег Явлоева и приказал своему офицеру-порученцу догнать его. Офицер исполнил приказ маршала и догнал помощника Берии. Явлоев, видя, что дело — швах, остановил автомобиль, велел своим двум бойцам сдаваться, а сам поджег машину с папками из архива своего босса, а затем пустил себе пулю в висок, — пояснил Фадеев.
— А потом? — опять спросил Сергей.
А что потом? — продолжил генерал. — Время тогда, какое было? Огонь, а не время. Папки эти раскрыли, ничего в них не разобрали, так, листочки какие-то полу обгорелые. Впрямую о Берии в этих папках ничего не было, свалили их кучей в архив, который стал позже называться архивом КГБ. Потом перестройка, потом смутные времена, хаос, переходный период — не до этого было. В 2000 году власть в стране сменилась, Россия стала потихоньку возрождаться. Вот тогда и взялись за эти документы всерьез. Создали сначала ученую группу, во главе ее стал автор научных трудов по целому спектру различных направлений, ученый с мировым именем Владимир Иванович Поливайко, — Фадеев кивнул в сторону академика. — Вам слово, уважаемый Владимир Иванович.
— Получив финансирование, я и мои помощники смогли воссоздать агрегат, который замыслил Линке. Это был целый переворот в научном мире. Я доложил своим кураторам в комитет научных разработок и предложил засекретить проект. Кроме всего прочего, в папке был обнаружен непонятный металлический контейнер, по размерам меньший, чем сигаретная пачка. В контейнере содержалась частица неизвестного науке вещества. Я предположил, что это и есть кристаллы Линке. Кстати, профессор в своей записке, которая практически вся сгорела, упоминал о неких кристаллах времени. Я предположил, что именно этими кристаллами и пользовался в своих исследованиях профессор.
— А что это за вещество? — спросил Валов. — Неужели нельзя получить подобное теперь, при современных научных достижениях?
— Нельзя, — развел руками академик. — Я привлек к решению этой проблемы ведущих специалистов, но факт остается фактом. Я не могу синтезировать эти кристаллы.
— А на чем же до сих пор работал наш прибор, если найдена была лишь крохотная частица? Восемь лет работы нашего комплекса временно-пространственных перемещений — это долгий срок, — подал голос начальник отдела материального обеспечения операций Зубко.
— После перестройки настала эпоха дикого капитализма, — Поливайко снял с носа очки и протер их полой лабораторного халата. — Закрылся один древний НИИ, в нем и работал Иван Фридрихович Линке. После войны и до перестройки этот институт как-то существовал, но выдающихся исследований за ним не числилось. И вот, в 1994 году НИИ приказал долго жить, не сумел адаптироваться в условиях рынка. Институт закрыли и перепрофилировали под склад китайского ширпотреба, в гаражах разместили автосервисы и мойки. Но в НИИ, тем более закрытых, имелся спецотдел, надзиравший за режимом и секретностью. Когда НИИ закрылся, тамошний начальник отдела передал архив института и кое-какие материалы, имевшие гриф «Секретно» в ФСБ. А уж оттуда, они попали к нам с Петром Петровичем. В числе переданного имущества и были еще несколько контейнеров с аналогичными кристаллами. На них и работал наш прибор, теперь энергия носителей практически исчерпана. Если не будет других кристаллов, работа «Хроноса» будет парализована.
— Поиск кристаллов — первоочередная задача, — поддержал академика генерал Фадеев, — но это еще не все. Энергия носителя пока полностью не исчерпана, а вот мое терпение скоро лопнет.
— Не совсем понятно, товарищ генерал-майор, — высказался с места Валов, — по службе вроде, нареканий нет.
— Ишь ты! — голос Фадеева стал грозным. — Да по службе у меня к вам, товарищи офицеры, масса нареканий. Несмотря на то, что подписки разные подписываем, инструктажи и проверки знаний проводятся, разгильдяйства среди личного состава «Хроноса» хватает. Сотрудники, что в операциях задействованы, служебную дисциплину блюдут слабо. Ну ладно, там мелкие нарушения — сигареты из того в наше время таскают. Я и сам грешен, люблю сигареты того времени. Советские не так горло дерут, как нынешние, якобы, американские. Мне самому офицеры из перемещений блок «Друга» недавно принесли. Ну, или, на родителей своих посмотреть, особенно, если умерли они уже к сегодняшнему времени, или себя маленьким увидеть, это я понимаю и закрываю на это глаза. Но халатно к обязанностям своим относиться, за это увольнять будем к чертовой матери.
— Поясните, товарищ генерал, — поднялся полковник Желудь.
— Пожалуйста, — Фадеев достал пачку сигарет «Друг» и закурил. — По заданию капитан Колобов должен был отправиться в 1987 год. Задание он выполнил, все сделал, как положено.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал Желудь, — главное, задание выполнил.
— Да, — согласился генерал, — зато потом оплошал. Осталось у него время до обратного перехода и, он двинул во двор, где раньше молодым проживал. Нашел там девушку свою бывшую, и давай около нее круги нарезать.
— А дальше? — заинтересовался Воронцов, не обращая внимания на Макса, дергавшего его за рукав.
— А дальше, — сурово нахмурил брови генерал, — получил по физиономии от ребят, что в этом же дворе крутились. В ответ им надавал. Забрали дурака в милицию, пришлось еще одного агента посылать, чтобы вызволил его. А его, в том времени, еще найти надо было, так-то! Хорошо, что приказа не поступило в будущее сотрудников отправлять, пока задания только в прошлом выполняем. С ужасом жду, когда в будущее офицеров направлять придется. Всякому же интересно узнать, что с ним в дальнейшем произойдет. Злоупотребления на этой почве случиться могут.
Товарищ генерал, — не сдавался Валов, — нас вообще-то проверяли перед тем, как сюда на службу направить. Я лично, будучи на задании, никаких вольностей себе не позволяю. Недавно направлен был в тот год, когда мама у меня еще жива была, так даже отказал себе в удовольствии увидеть ее живой и здоровой, потому что с возвращением опоздать боялся. И за то, что Стас Князев из перемещения не вернулся, мы все ответственность несем, переживаем тоже все. А то, что Колобов прокололся, он наказан был, звездочки с погона лишился. Старлеем теперь ходит. А так, он боевой парень и в горячих точках служил, да и здесь хорошо служит, я лично за него ручаюсь.
Ладно, Валов, — генерал устало закрыл глаза, ослабил узел галстука. — Иди, лично ты службу несешь добросовестно, а о других, позволь, я сам свое мнение иметь буду.
Макс, повернувшись через левое плечо, удалился, демонстративно четко печатая строевой шаг.
— Ершистый, — генерал потер красные от недосыпа глаза. — А ты, Воронцов, готовься к перемещению во времени. Задание тебе будет, какое — скоро узнаешь, а сейчас иди, Сергей. Кругом, шагом марш!
Есть, — Сергей спокойно повернулся и, не спеша, вышел.
— Как он тебе? — генерал бросил взгляд на академика.
— По-моему, годится, — Поливайко утвердительно кивнул, сдвинув очки на нос.
— А вам? — обратился Фадеев в Зубко и Желудю.
— Думаю, Валова надо послать, — Желудь прямо посмотрел в глаза Фадеева.
— У Валова — семья, а Воронцов — один как перст, — встрял Зубко, — да, и шабутной Максим очень, а дельце тонкое предстоит.
Пойдет капитан Воронцов, — решительно хлопнул ладонью по столу Фадеев, — не потому, что один как перст и плакать о нем некому будет, а потому, что он более спокойный и рассудительный.