Я подняла на неё укоризненный взгляд. Ну сколько можно пытаться сосватать меня за какого-нибудь произвольно блуждающего индивидуума мужской наружности? Свободные женщины глаза что ли колют?
- Ни за что!
- Ты лишаешь меня надежды, - горько и серьёзно ответила Лариска. - Я так мечтала с тобой породниться, но пока ты заведешь детей, у меня будут уже правнуки!
- Ларисик, специально для тебя рожу кого-нибудь, - пообещала ей со смехом. Вот ведь приставучая! - Из командировки вернусь и займусь воплощением твоей мечты! Нянчить отпрыска сама будешь. Дыню резать?
Белую, душистую, тёплую дыню я купила вместо торта. Приглянулась она мне больно и напомнила о чём-то очень хорошем. Только о чём, вспомнить я не могла. Это было подозрительно, так как на память раньше я не жаловалась.
- Режь! Пахнет так... Умеешь ты продукты выбирать, чего не скажешь о мужчинах!
- Опять?!
Разговоры на тему моего безмужнего состояния не просто осточертели, а вызывали стойкое желание прибить любого, кто хоть заикнётся об этом. Лариса прекрасно это знала, но упрямо пыталась мне внушить, что счастье женщины именно в замужестве, наличии спиногрызов и отсутствии свободного личного времени как такового.
- А ты не убегай от разговора каждый раз. Ответь на вопросы и не мучай ни себя, ни меня, - я посмотрела на неё насмешливо, но подруга не смутилась. - Вот что не получилось у тебя с последним напарником?
Она меня удивила.
- Напарником? - Я задумалась. О каком напарнике она мне говорит? Раза три я была на заданиях с другими специалистами из нашей корпорации, но напарник - это же постоянный коллега. А такого вроде не было. Или я опять что-то забыла? - Ларис, ты не подумай, что я над тобой издеваюсь, но что за напарник-то? Я, правда, не помню...
Лариска посмотрела на меня озадаченно.
- Кто-то из ваших... конторских... У вас, вроде, даже что-то складывалось...
Вот за что я её люблю, так это за то, что она всегда знает, когда я говорю правду, а когда дурака валяю.
- Нет, не помню. А какой он? Ну, я тебе его описывала?
- Да ты разное всё время говорила. То нравится он тебе, то ты ему не доверяешь, то, вообще, знать не желаешь и сама убьёшь при встрече! Короче, страсти у вас кипели нешуточные.
Надо же... Как интересно! И я всего этого не помню... Сама себе память заблокировала или помог кто? Спросить бы у сведущих, да только веры им нет.
- А внешность я тебе описывала? Вдруг я его снова увижу, так хоть знать буду, что держаться от этого субъекта нужно подальше.
- Внешность... - подруга задумалась. - Я его даже видела как-то, но... - подняла на меня удивлённый взгляд.
Мы несколько секунд пялились друг на друга напрягая извилины и пытаясь извлечь из личных файлохранилищ хоть какие-нибудь сведения о напарнике. Результат был нулевой. У обеих.
- Вот то-то и оно, - констатировала я наши неудачи. - Получается, что блок на памяти у меня чужой.
- Если бы ты завтра не уезжала на своё задание и пришла ко мне в клинику, мы бы точно определили, это у тебя блок или у меня ложные воспоминания!
- И без твоей аппаратуры знаю, что блок! Я ведь не только напарника не помню, но и постоянно ощущаю, чувствую какие-то знакомые образы, запахи, пытаюсь вспомнить и не могу.
- Что же ты натворила? - Лариска совсем перестала есть, подпёрла щёку кулаком и воззрилась на меня с нескрываемой завистью.
- Думаешь, я? Да что рассуждать, точно я, больше некому. Эх, ладно, давай выпьем за мою удачную командировку, в которой я буду изображать пресыщенную жизнью девицу с достатком, не лезть на рожон и держаться подальше от субъектов мужского пола! - Она хотела что-то возразить, но я опередила: - А обещание я выполню, как только вернусь!
Не курортный же роман заводить в рабочее время. На отдыхе они все - деловые красавцы, утомлённые работой и одиночеством, жаждущие истинных чувств и вечной любви на ближайшие две недели. А некоторые ещё и кастинг постельный устраивают, уж чтобы наверняка, на всю оставшуюся жизнь... до конца отпуска. Не верю я в курортные романы. Один на миллион, да и то, когда надобность в этом наивысшая есть.
Перед сном вспомнила, что не прочитала биографию предложенного образа. Пришлось снова включать нетбук.
Так... Мама, папа, бабушки, дедушки... Хм... а вот это даже забавно. Лень было легенду сочинять или в круизе знакомые будут, которые меня раньше знали? Стоп! А почему бы не согласиться с Ларискиным мнением и не принять это всё за ложные воспоминания? Ведь тогда меня никто на слове поймать не сможет, коли я буду свято верить в правдивость своей биографии.
И посоветоваться не с кем. Да... Во что ты меня снова впутываешь, великий и ужасный? Или мало я настрадалась за свою жизнь? Ладно. Как говорят знающие люди: утро вечера мудренее. Завтра увижу, какую пакость мне снова подсуропил родственничек.
День первый
Ух ты...
Мы вышли из бухты
Странный сон, очень похожий на реальность, не отпускал меня из цепких объятий, хотя я очень хотела проснуться. Чужой, но до боли знакомый особняк, больше похожий на дворец, высокие окна, выходящие на море, нежный бриз, колышущий тонкую вуаль штор и запах ландышей, который я воспринимала как что-то родное. Чьи-то шаги, уверенные, торопливые, мужские. Вот сейчас он войдёт, и я увижу того, кого попыталась забыть, стереть, вычеркнуть из воспоминаний. Дверь распахивается, но я отворачиваюсь, боясь посмотреть своей памяти в глаза. Это страшно, потому что я увижу горечь и разочарование, боль и тоску, скорбь и смерть. Между нами бездна, которую разверзли чьи-то злые чары, и мы не в силах её преодолеть, потому что сил этих не осталось. Лишь безразличие и апатия. Я иду к двери, стараясь не смотреть на мужчину.
- Уходишь... - глухой, совершенно индифферентный голос.
Не спрашивает. Констатирует. Не ждёт ответа. Он всё решил за нас. Или это я решила, а он только соглашается со мной? Почему так холодно и зябко, ведь за окном яркое, горячее, полуденное, летнее солнце? Это его ледяные эмоции вымораживают пространство вокруг нас. Я подхожу к двери с робким чувством надежды, которая плачет. Нет, это я плачу по утраченному.
Проснулась в слезах, злая, как стая голодных касаток. Если бы мне сейчас попался тот доброхот, что навеял этот чудный сон, размазала бы его по галактике тонким пылевым слоем, чтоб людям отдых перед командировкой не портил!
Никогда ещё я не уходила на задание в таком дурном настроении. Это было плохо. Это было в нарушении всех инструкций. Если бы мне, как новичку, нужно было проходить психофизическую проверку перед отправкой, меня без слов загнали бы в реабилитационный корпус на несколько дней. И тогда прощай круиз, прощайте съёмки шоу, прощайте тропические острова... Но я же опытная, квалифицированная, профи, сама должна понимать, что в таком состоянии запорю задание, подведу начальство и, вполне возможно, нанесу непоправимый ущерб настоящему, а может и будущему.
Контрастный душ, крепкий кофе и самовнушение подняли настроение на пару ступеней выше, но до нужной кондиции всё равно было далеко. Эк меня разбередило. И что самое главное, я не могла понять, мои это воспоминания или чужая история, которую я воспринимаю уж очень близко к сердцу?
Пункт перехода в конторе в это ранее утро был безлюден, только ответственный смотритель терпеливо ожидал кого-то, меланхолично перелистывая потрёпанный глянцевый журнал. Я хмыкнула про себя, наверняка зная, что сейчас он мне скажет, за что попеняет и что потребует за проступок. А вот и не угадали, господин Привратник, это вам придётся чувствовать вину за вчерашнее!
- Рад приветствовать вас, Тара! - не отрываясь от журнала, произнёс пожилой мужчина, тщетно пытающийся изображать скучающего охранника, который только что принял смену. - Опять командировка?
Он поднял на меня маленькие пытливые глазки, в которых сквозила плохо скрываемая укоризна.