Иногда ей даже казалось, что ее квартира чересчур велика – хватило бы этой кухни и маленькой спальни Правда, тогда негде было бы хранить коллекцию живописи – коллекцию, которую она собирала в течение пятнадцати лет и которая была для нее дороже всего на свете.
Антонина Андреевна посмотрела на прямоугольники картин, темневшие на светлом фоне обоев даже здесь, на кухне, и сделала в их сторону приветственный жест рукой. Старые друзья были на месте, а это была такая компания, в которой ей ничто не угрожало.
Она раздавила сигарету в пепельнице, и тут потерявший, наконец, терпение Хвастун громко и недвусмысленно напомнил ей о том, что ему, вроде бы, предлагали перекусить. Вопль был такой, словно ему одновременно оттоптали все четыре лапы, а заодно и хвост, и Антонина Андреевна, вздрогнув, полезла в холодильник.
Она выгребла кошачьи консервы в хвастунову миску, и кот с громким урчанием приступил к трапезе.
Глядя на него, Антонина Андреевна вспомнила о том, что и сама она не ела со вчерашнего вечера, если не считать едой бесчисленное количество выпитого в течение дня кофе.
Снимая в прихожей пальто и сапоги, она все смотрела на дверь кабинета, борясь с искушением попросту забыть о почудившемся ей звуке и прямиком вернуться на кухню, оставив все как есть. Это было очень заманчиво, но, во-первых, Антонина Андреевна очень не любила идти на поводу у своих слабостей, а во-вторых, форточку все-таки следовало закрыть – на улице шел мокрый снег, и дело могло кончиться лужей на паркете.
Неторопливо переобувшись в домашние туфли, она сделала шаг в сторону кабинета и снова замерла в нерешительности. Все ее страхи вернулись к ней, многократно усилившись, и теперь она уже жалела о том, что сразу не выбежала из квартиры и не позвонила в милицию от соседей. Конечно, сделать это можно было и теперь, но как она будет выглядеть, если тревога окажется ложной? Она представила себе скучающие лица милиционеров, их огромные сапоги, оставляющие на паркете грязные следы, и словно наяву услышала коротенькую, но энергичную речь, с которой обратится к ней старший наряда, или как он у них называется.
Антонина Андреевна сердито поджала губы. С мужчинами вечно так: помощи на копейку, а бахвальства и стонов по поводу даром потраченного времени – на сто рублей. И эти вечные снисходительные попытки подбить клинья, словно любая одинокая женщина только и мечтает лечь под первого встречного самца… В те времена, когда у нее не было достаточно денег, чтобы переплачивать за все подряд, пресекая тем самым всякие поползновения со стороны сантехников и прочих водопроводчиков, она научилась сносно менять прокладки в водопроводных кранах и устранять утечки газа из плиты, не говоря уже о замене электрических пробок и приведении в чувство забастовавших дверных защелок. «Остается пустяк, – иронически подумала она, загоняя остатки страха в дальний угол сознания, – научиться не бояться темноты и вязать грабителей так, как техасские ковбои вяжут быков. И тогда можно смело записываться хоть в ОМОН, хоть в слесари… Ну, хватит валять дурака! Надо просто открыть дверь и посмотреть. Привидений не бывает, а тривиальному форточнику на шестнадцатый этаж не забраться. Не собираешься же ты простоять в прихожей до утра?»
Она сделала еще один шаг в сторону кабинета, но тут в голову ей пришла еще одна мысль, показавшаяся на удивление удачной. Мужчины, как правило, прибегают к помощи оружия – чаще всего для того, чтобы казаться самим себе сильнее и выше. Так чем она хуже?
Антонина Андреевна вернулась на кухню, взяла самый длинный нож и решительным шагом подошла к двери кабинета, из-под которой все так же несло ледяным ноябрьским холодом.