Неглинный мост - Дэмьен Леон

У В Е Р Т Ю Р А

Все последние годы я занимался тем, что шлифовал свой стиль. Но оказалось, что шлифовать-то нечего, писа́ть я все равно не умею, и такие рассказы как «Ленин на рояле» и «Дети Могилы» можно смело выбросить на помойку. Но материала для большой повести у меня скопилось достаточно, но я долгое время не решался приступить к этому глобальному произведению, так как решал для себя вопрос, сумею ли я его напечатать. Наконец, я решил, что не сумею, и мне сразу полегчало: отпала необходимость подстраиваться под нашу конъюнктуру, избегать острых углов, менять фамилии, следить за «литературностью» и прочее. Теперь всю Повесть я построю не в хронологической последовательности, а на ассоциативных связях, постараюсь избежать диалогов, сравнений, гипербол, ненужных описаний и всего того, что делает литературу литературой. Скорее всего, это будет сухой отчет о прожитых годах, записанный рукой дилетанта. Поэтому не надо бранить меня за корявость мыслей и убогость образов – еще раз повторяю: я не писатель.

20 октября 1986 г.

У В Е Р Т Ю Р А 2

Странного вида молодые люди шли поздним осенним вечером вниз по Второму Неглинному переулку. Молодых людей было трое. Первый из них был одет в коричневую финскую куртку, вельветовые джинсы и кроссовки; длинные черные волосы он небрежным жестом откидывал назад, борода а-ля Педро Зурита очень шла к его белому худому лицу и темно-карим глазам. В зубах его дымилась сигарета.

Второй в этой компании была маленькая миловидная девушка с прической растрепанного воробья. Сумочка на длинном ремне хлопала ее по полам пальто-балахона в крупную клетку, губы ее были решительно сжаты, и между ними тоже была воткнута сигарета. Их третьего спутника выделяла борода а-ля Дзержинский, под воротником черного пальто был повязан зеленый женский шарфик, а ноги он ставил как какой-нибудь балерун: пятки вместе – носки врозь (над чем длинноволосый постоянно смеялся). Он немилосердно дымил своим бычком и хитро щурился.

Переулок был пуст. Компания постепенно спускалась вниз к Неглинке. Куда они шли? Спокойнее, читатель, сейчас все прояснится. Они шли… впрочем, нет, я не раскрою цели их путешествия, а просто давайте вместе проследим за их маршрутом.

Трио бандуристов вывалились на Неглинку и первым делом заглянули в фирменный магазин Три Ступеньки. Оттуда они вышли через пять минут с двумя бутылками водки. Затем по Неглинному Бульвару они вышли на Трубную Площадь, и заглянув в Кулинарию, купили 200 г. какой-то отвратительной жареной рыбы. После этого у них осталось денег только на две пачки Дымка.

Потом троица двинулась по Цветному, на Самотеке влезла в троллейбус и исчезла вместе с ним где-то по направлению к ЦДСА. Стоял холодный ноябрь 1982 г., начинался Репрессивный Период…

Чёрные

Во́роны

КУРС ПЕРВЫЙ

МАЛЫЕ АРХИТЕКТУРНЫЕ ФОРМЫ

ЭПИЗОД 1

Ясным сентябрьским деньком 1979 г. мы всей группой сидели на Трубной Площади и делали вид, что рисуем. Задание было предельно простым: изобразить малые архитектурные формы, то есть колонны, вазы и прочие изваяния, стоящие в начале Цветного, но не просто изобразить, а еще и скомпоновать всю эту дребедень на листе.

Уже вторую неделю мы учились на первом курсе Московского Архитектурного Института, и как говорится, еще осматривались. Только через полгода я узнал, что старшекурсники называют нашу контору Школой, лекции – Уроками, а фонтан перед главным входом – большой урной или пепельницей. А пока мы исправно посещали все лекции и семинары, пытались понять, что собой представляет проектирование и объемно-пространственная композиция, но не забывали и про пиво.

Лично для меня институт был новой формацией, принципиально отличающейся от школы и тем более проектной Конторы, где я два года бил баклуши перед поступлением. Поэтому в августе я как примерный ученик закупил десяток тетрадей, тушь, линейки, достал ватман и за первый месяц не прогулял почти ни одного урока, и даже пытался конспектировать. Но потом я взялся за ум, и в октябре на свет появилась поэма «In To Goga!”, написанная на лекциях, а затем я вплотную занялся стихами, позднее составившими Квадрофонию.

Первый урок я прогулял (как ни странно, это была История КПСС) в конце сентября. В то день погодка разгулялась и, как обычно, мы направились на Неглинный Бульвар через Сандуны. Затарившись несколькими пузырями пивка, мы сели на мою любимую лавочку (вторая с правой стороны, если двигаться к Трубе) и приступили к нашим играм. Со мною были Толстяк и Джеггер. Выпив по третьей бутылке, мы отлепили свои задницы от лавочки и рысцой рванули вверх по 1-му Неглинному, так как перерыв уже закончился. Но около Церкви мы встретили Федюшку, и он, похлопав своими выпуклыми глазами, сообщил, что Урок уже идет, и Никитина никого не пускает.

– Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! – радостно закричал я, и мы двинулись обратно, не забыв заглянуть в Сандуны за свежим пивом. Федюшка, отнюдь не входивший в группу Отличников, поддержал нашу компанию. Так мы осваивали новые для нас архитектурные формы…

А сейчас мы сидели на Трубе и пытались их изобразить. На складных стульчиках сидеть было неудобно, ветер вырывал ватман из рук вместе с папкой, некоторые по незнанию принесли с собой целые подрамники. Фонари и вазы вызывали отвращение. Рисовать не хотелось.

Я подошел к Рыжей и начал легко флиртовать. Тут же подскочил Рубенка, заулыбался во все свои 42 зуба и спровоцировал Рыжую на неприличный анекдот, рас-сказав который, она страшно смутилась. Рубенка в то время был еще зеленым юнцом, он поступил в Институт сразу после школы, следовательно, как конкурент, не представлял для меня особой опасности. Даже Рыжая была старше его на год, а Мафиози Первого Созыва (группировка молодых чемоданов, прошедших через Армию) вообще его не замечали.

Прошел еще час. Кое-что нацарапав на листе, я решил, что на сегодня хватит, и давно пора идти пить пиво. Одному идти не хотелось, и я стал внимательно приглядываться к своим соученикам. Кролика и Рубенку я отбросил сразу как молодых, к Мафии я относился тогда весьма настороженно, Джеггер себя еще ничем не проявил, и я остановил свой выбор на Толстяке. Я подошел к нему, улыбнулся, ткнул кулаком в его толстый живот и проскрипел:

– Пиво пьешь?

– Пью! – живо отреагировал Толстяк, и мы двинулись к Сандунам (или нет, вру, по-моему в тот день мы направились в Кружку, решив внедрить пивка как следует). Так началось наше знакомство.

Надо сказать, что до этого эпизода мы не перекинулись с Толстяком и парой слов, но я сразу выделил его из общей массы нашей Двенадцатой Группы. Толстяк, собственно говоря, не был толстяком, но живот имел солидный, а также низкий лоб, крючкообразный нос и прическу, напоминающую воронье гнездо. Он любил пиво, говорил без умолку и вечно плевался и сморкался во все стороны. Так образовался костяк Черных Воронов Первого Созыва, а позднее к нам присоединился Джеггер.

Джеггер ничем не выделялся из общей массы, и поначалу его я просто не замечал. Но однажды я вышел из Школы и начал осматриваться в поисках попутчика по Маршруту №1, и заметил его, скромно курящего у Фонтана.

– Пойдем по пиву, – предложил я ему, и он моментально согласился. Джеггер действительно был очень скромным, даже робким человеком, и только с нами он немного раскрепощался. Еще одно достоинство Джеггера: он замечательно умел молчать, почти как Александр Блок на Средах у Вячеслава Иванова. Но в житейских делах он не преуспевал: например, не мог купить без очереди десяток пирожков на закуску в нашей Пирожковой.

Что же объединяло нас вместе, таких вроде бы разных?