Лена не стала спорить:
– Да уж, с такой внешностью наверняка отбоя от женщин не было.
– Типичный цыган, – пожал плечами Паровозников.
– Девочки чернявых любят, – поддел кудрявого блондина Паровозникова Никитин. – Говорят, они так и пышут страстью.
– Прекратите, а? – попросила Лена. – Андрей, продолжай.
– А больше ничего. В кармане брюк был посадочный талон на вчерашний утренний рейс из Москвы, бумажник. В бумажнике – листок с адресом. Больше ничего, – повторил Андрей.
– Да, не густо. А квартира кому принадлежит?
– Квартира принадлежит Брусиловой Ольге Михайловне, одна тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения.
– Может, родственница?
– Может. Ребята соседей опрашивают. Собственно, соседи-то наряд и вызвали – пошел кто-то с собакой гулять, а та у дверей квартиры села и завыла. Хозяин испугался, дверь-то приоткрыта была. Вызвал на всякий случай полицию, а здесь труп, – объяснил Паровозников, не глядя на Лену. – За хозяйкой поехали, она уже неделю живет на даче в Люсиновке.
– Это минут сорок на электричке?
– На машине быстрее будет, если только в пробках не стоять.
Лена сделала пометки в блокноте и пошла в соседнюю комнату. Она оказалась чуть больше, там стояла двуспальная кровать, застеленная покрывалом, сшитым из лоскутков разного цвета, на стене укреплен телевизор, на окне – белый пластиковый ящик, в котором росли кактусы разных форм и размеров. У противоположной окну стены стоял белый платяной шкаф и комод, на котором Лена увидела рамки с фотографиями. Она подошла ближе. В той, что была побольше, стояла фотография красивой девушки с длинными прямыми волосами такого белого цвета, что Лена даже усомнилась в их натуральности. В рамке поменьше – фотография, на которой та же девушка была снята в обнимку с мужчиной старше ее, а рядом – девочка лет тринадцати, очень на него похожая. Лицо девушки показалось Лене знакомым, но, сколько она ни напрягала память, так и не смогла вспомнить ничего, кроме того, что это лицо она совершенно точно видела на экране телевизора. «Может, ведущая какая-то местная, – подумала она, переведя взгляд на семейное фото. – А вот девочка слишком взрослая для дочери».
– Знакомое лицо, – раздалось за спиной, и Лена от неожиданности вздрогнула:
– Ты не мог бы не подкрадываться?
Андрей ответил спокойно, по-прежнему глядя только на фотографии:
– Я не подкрадывался. Но лицо очень знакомое. Погоди-ка. Брусилова… – Он на секунду нахмурился. – Точно! Лет восемь назад в конкурсе красоты победила девушка с такой фамилией.
– Восемь лет назад? И ты помнишь фамилию? – с сомнением протянула Лена.
– Помню. У меня приятель работал в отделении тогда еще милиции по этому району, он рассказывал, что к этой Брусиловой после конкурса какой-то маньяк прицепился, преследовал всячески, а однажды поджег дверь квартиры, и жильцы чуть не задохнулись.
– Чем закончилось?
– Вот этого не знаю. Если интересуешься, могу позвонить Кольке, он расскажет, если вспомнит. Он давно уже из полиции уволился.
– Пока нужды нет, но ты имей в виду на всякий случай, вдруг что…
– Не думаю, что труп в соседней комнате – тот самый маньяк.
– Я тоже не думаю, но мало ли.
Повисла неловкая пауза. Лена почти физически ощущала, каких усилий стоит Андрею говорить этим ровным, отстраненным тоном, как он пересиливает себя, находясь с ней в одной комнате и сознавая перспективу видеться едва ли не каждый день в связи с работой по новому делу. До сих пор им удавалось избегать подобного.
– Если хочешь, я попрошу, чтобы тебя кто-то заменил, – сказала она, но Андрей равнодушно пожал плечами:
– Мне все равно, делай так, как тебе удобно.
Лена сочла за благо выйти и направиться в довольно просторную по сравнению с двумя остальными комнатами гостиную. Самая светлая комната в квартире выходила окном на южную сторону, через легкие шторы пробивались вдруг появившиеся на пасмурном небе солнечные лучи, а вся обстановка здесь казалась такой умиротворяющей, что Лена немного успокоилась. Ничего дорогого или супермодного в этой комнате не было, разве что неплохой телевизор на низкой тумбе, зато на небольшом столике в углу у окна обнаружилась большая корзинка, из которой торчали вязальные спицы, а рядом с придвинутым к столику креслом стояли большие пяльцы на подставке с натянутой канвой и почти законченной вышивкой. Лена подошла ближе и увидела раскинувшееся на канве пшеничное поле в закатных лучах. Картина была выполнена настолько правдоподобно, что на секунду даже показалось, что она ощущает чуть дурманящий запах колосков.
– Елена Денисовна, там хозяйку привезли, – сказал из коридора лейтенант Саша Левченко, второй оперативник, работающий по делу.
– Хорошо, мы с ней в кухне пообщаемся.
Лена вышла в коридор и увидела невысокую худощавую женщину лет шестидесяти. Голова ее была повязана ярким шелковым шарфом, гармонировавшим с простой футболкой и голубым джинсовым костюмом. Было видно, что женщина ухаживает за собой и старается держаться в форме.
– Добрый день. Я старший следователь прокуратуры Крошина Елена Денисовна, – представилась Лена.
– Ольга Михайловна Брусилова, – мягким голосом ответила женщина. – Простите, я ничего не поняла из объяснений вашего сотрудника. Что случилось?
– В вашей квартире обнаружен труп мужчины.
Брусилова чуть покачнулась и схватилась рукой за дверной косяк.
– Вам плохо? Саша, принесите, пожалуйста, воды, – попросила Лена, но хозяйка уже взяла себя в руки:
– Нет-нет, не нужно. Это как-то неожиданно.
– Понимаю. Давайте сядем в кухне и поговорим.
– Проходите, пожалуйста, – Брусилова пропустила Лену впереди себя и уже в кухне каким-то отработанным жестом включила чайник, но тут же испугалась: – Ой, извините, а это можно?
– Да, здесь уже закончили, но, к сожалению, времени на чай нет. Скажите, Ольга Михайловна, – начала Лена, устраиваясь за небольшим столом и открывая блокнот, – вам знаком Полосин Алексей Витальевич?
– Впервые слышу, – совершенно спокойно отозвалась хозяйка.
– Вы проживаете в этой квартире одна?
– Да, я живу одна. Дочь замужем и живет с семьей отдельно.
– У нее есть ключи от вашей квартиры?
– Конечно. Но я не понимаю…
– А у кого-то еще? Знаете, некоторые соседям отдают комплект, если уезжают надолго, у вас, я вижу, много цветов, их ведь нужно поливать?
– Нет, что вы, зачем же соседям… Даша приезжает, когда меня нет.
– Как вы думаете, ваша дочь… – Лена старалась выбирать слова, чтобы не обидеть эту приятную женщину, но проверить пришедшую в голову мысль была обязана. – Словом, ваша дочь не могла использовать вашу квартиру для, скажем так, встреч с мужчинами?
Лицо Брусиловой, как и ожидала Лена, вспыхнуло, она вытянулась на стуле, сделавшись прямой, как натянутая струна, и гневно спросила:
– Вы что себе позволяете? Моя дочь – замужняя женщина, у нее дочь-подросток и прекрасный муж!
– Я понимаю, Ольга Михайловна, и никак не хотела задеть вас или вашу дочь, но я обязана задать этот вопрос. Судите сами: ключи от квартиры есть у вас и вашей дочери, следов взлома на дверном замке нет, а в квартире – труп неизвестного вам мужчины. Разве не напрашивается… – но Брусилова перебила:
– Нет, не напрашивается! Почему вы решили, что это Даша привела мужчину в мою квартиру?
– А что я должна была решить?
– Господи, если женщина красива, то она непременно развратна? – Брусилова нервно встала с табуретки, прошла к окну, поправила занавеску, передвинула горшок с ярко-розовой бегонией. – Откуда взялся этот ужасный стереотип? Да, она была королевой красоты восемь лет назад, ну и что? Даша – порядочная девушка, такой была и такой осталась даже после конкурса! У нее хорошая семья, достойный, уважаемый супруг!
– Ольга Михайловна, пожалуйста, успокойтесь, – попросила Лена, отметив про себя, что Андрей оказался прав и дочь хозяйки действительно победила в каком-то конкурсе. – Я же никого не обвиняю, я спросила ваше мнение. И услышала его – нет так нет.