И только теперь на этой поляне она увидела, что Жоэль Жуан — мужчина высокого роста и благородного вида, что у него умное лицо с выразительными чертами, крупным носом и серыми серьезными глазами под густыми бровями.
Понимая, что его разглядывают, Жуан стоял, выпрямившись, перед Анной-Лаурой, держа шляпу в руке, не смущаясь, но и без вызова. Жоэль просто ждал, пока маркиза заговорит первой.
— Итак, — проговорила Анна-Лаура, — я вас слушаю. Что вы хотите мне сказать?
— Могу ли задать вам вопрос… Вернее, два вопроса?
— Задавайте!
— Куда мы едем? И зачем?
— Ну, разумеется, мы едем в Париж.
— Тогда я повторю свой второй вопрос — зачем мы туда едем? Почему госпожа маркиза желает вернуться в этот город, где ее ждут опасности? Госпожа маркиза, возможно, не заметила, но в стране началась революция. От королевской власти остались одни воспоминания, церкви опустели, монастыри закрываются.
И очень скоро на смену благородным людям, желавшим дать народу свободу и счастье, придут отбросы с самого дна общества. Мерзавцы без чести и совести надеются разжиться чужим добром, они съезжаются в столицу со всей страны. Париж бурлит и скоро взорвется. Раз уж вам удалось выбраться, так не возвращайтесь же туда!
Маркиза де Понталек даже не пыталась скрыть своего удивления:
— Откуда у вас такие сведения?
— Отовсюду. Я смотрю, я слушаю, я читаю газеты, я прислушиваюсь к пересудам на улицах и иногда захожу в харчевни. Дворянство ожидает неминуемая катастрофа… И я осмеливаюсь умолять госпожу маркизу остаться в Бретани.
— Неужели вы считаете, что в Бретани безопаснее? Вы же сами все видели. И куда, по-вашему, мне ехать, если в Комере нельзя жить? В Понталек? Допустим, его еще не сожгли, но я не люблю этот замок. С ним связано слишком много ужасных легенд, так что революционеры вряд ли упустят возможность сровнять его с землей…
— Тогда, может быть, Ля-Лодренэ? Или еще лучше в Сен-Мало, там госпожа маркиза будет рядом со своей матерью.
— В Ля-Лодренэ давно уже никто не живет, моя мать редко там бывала. Что же касается Сен-Мало, то мать не будет мне рада. Она без колебаний отправит меня к моему супругу, и будет права. Благодарю вас, Жуан, за заботу о моем благополучии, но мое место рядом с вашим хозяином. Тем более, если нас ожидают трудные времена. Мне кажется, я ответила на ваши вопросы, и теперь мы можем отправляться в путь.
Анна-Лаура встала и отряхнула юбки, но Жуан преградил ей дорогу.
— Я еще не все сказал! — властно заявил он, несказанно удивив молодую женщину. — Было бы безумием вернуться к маркизу, неужели вы сами не понимаете этого?!
Гнев сменил удивление и любопытство на лице маркизы:
— Вам следовало бы питать больше уважения к вашему хозяину! И ко мне тоже! Вы осмелились непочтительно говорить о маркизе, я больше не желаю вас слушать. Едем!
— Нет. То, что я должен вам сказать, слишком серьезно. Вы должны выслушать меня до конца! Я прошу госпожу… Я прошу у вас прощения, — поправился Жуан, оставляя манеру слуги обращаться к хозяйке в третьем лице, — но кто-то же должен открыть вам глаза. И кто сделает это лучше меня, когда именно я знаю Жосса де Понталека лучше других.
И именно поэтому я больше не питаю к нему уважения. Мы с ним ровесники, мы вместе воспитывались, а когда нам приходилось драться, я всегда одерживал верх. Я справлюсь с ним и сегодня…
— Это говорит лишь о том, что вы сильнее, и ни о чем больше, — презрительно парировала Анна-Лаура.
— Если бы он изменился с возрастом! — Жуан, казалось, не слышал ее слов. — Жосс и раньше был жестоким, чванливым, амбициозным эгоистом, но я был уверен, что это человек чести. Увы, я ошибался и убедился в этом, когда он приказал мне сопровождать вас.
— Это какая-то бессмыслица.