Гюнтер виртуозно выдерживал паузу, давая возможность осознать все самой. Только вот чем больше проходило времени, тем меньше мне нравилась создавшаяся ситуация. И срочно надо было с кем-то посоветоваться. Может, есть в этом мире люди, способные все бросить в одночасье и рвануть к кому-то на помощь, но не… я. К тому же почему меня нашел не так называемый брат, а…
– Я его советник, – произнес Гюнтер, проводив взглядом статную рыжую красавицу в красном приталенном пальто. – Стефан слишком похож на вас, София. Ни за что не признается, что ему необходима помощь.
Мне стало нехорошо. Он мысли читает, что ли? Это очень плохо. Или такой весь профи-психолог?
Гюнтер перевел на меня взгляд.
– Как вы поняли, я кое-что могу. Не все, но многое.
…и лучше вам не знать этого полностью. Прямо не сказал, но на лице это было написано.
Я задумчиво постучала пальцами по крышке стола, с легкой грустью глянула на опустевшую тарелку. Жаль, ужином больше не прикрыться. Ладно, придется говорить начистоту.
– Это все очень внезапно, – наконец-то ответила я. – Надо подумать.
Прямо отказать в помощи нельзя. Ни по чести, ни по душе… да и плохо оставлять зеркальщика в беде. Но информации маловато. Надо бы переговорить с нашим местным главой. И тогда уже принимать решение. А еще избавиться от пронизывающего взгляда господина Гюнтера. Ведь явно же уверен, что я соглашусь и поеду с ним.
– Мне надо знать больше, – сказала я, глядя ему в глаза. – О Стефане, о зеркальщиках Гамбурга и о том, как… вы меня нашли. Но для начала надо все обдумать.
Гюнтер отставил чашку и кивнул. По его лицу было не разобрать, о чем он думает и что для себя решил.
– А теперь прошу прощения, но мне надо идти. Спасибо за ужин.
Я поднялась со стула. За окном уже давно стемнело. И пусть мне не хотелось выходить в холодный ветреный октябрь, разгулявшийся на всю, выбора не оставалось.
Гюнтер встал, галантно помог надеть куртку. Я с трудом сдержала смешок. Такому бы помогать роскошным барышням на каблуках, в чулках и дорогих платьях, а не девчонке в джинсах и грубых ботинках. Но Гюнтер и бровью не повел. Видимо, решил, что сестре уважаемого главы гамбургских зеркальщиков можно выглядеть и попроще.
– Надеюсь, к завтрашнему дню я получу ответ, – неожиданно шепнул он, почти коснувшись губами моего уха.
По телу словно пробежал разряд электрического тока. Случайно оказавшаяся рядом официантка, обслужившая нас до этого, посмотрела с такой завистью, что впору позеленеть.
– Я подумаю, – чудом не дрогнувшим голосом сказала я, делая шаг к выходу и стараясь сохранить достойный вид. – Не провожайте.
Гюнтер сделал вид, что разочарован, однако сел на место и чуть склонил голову к плечу, словно бы показывая, что не смеет перечить. Тоже мне еще шутник.
Я вышла из теплого кафе, пропитанного ароматом сладостей и кофе, и глубоко вдохнула холодный воздух. Ветер тут же растрепал волосы, поэтому срочно пришлось натянуть капюшон и быстрым шагом направиться к остановке.
Фонари разливали вокруг оранжево-желтый свет, сухие листья шуршали под ногами. Из-за угла выехала машина, сверкнув фарами, будто голодный дикий зверь. В окнах домов виднелись силуэты людей.
Вечер. Пятница. Все пришли домой. Сейчас будут отдыхать. И только Сонечка Сокольская шастает по городу, как малоприличная девочка. Да уж, стоит ускорить шаг.
Возле старинного дома с зелеными стенами я свернула налево, чтобы сократить дорогу. И поспешила дальше, не оборачиваясь. А зря.
* * *
Дверь за Софией закрылась, скрыв худенькую фигурку, тут же растворившуюся во тьме октябрьского вечера. Крампе только хмыкнул. Вот уж колпачок с ручечкой. Точная копия Стефана, и плевать, что они родились от разных родителей и в разных странах. Расколотый дар накладывает свой отпечаток на обоих. Как на внешность, так и на характер.
Что Стефан, что София светловолосые, светлокожие, с грубоватыми чертами лица и тяжелым взглядом серых глаз. Ну и носы. Характерные, что и говорить. Когда смотришь прямо, то ничего. А вот в профиль… выдающаяся горбинка, присущая всей семье Хармс. И, как теперь выяснилось, не обошла стороной и Сокольских.
София смотрела на Гюнтера с интересом, но настолько прохладным, что Эльба зимой могла показаться весьма теплой и гостеприимной рекой. Она переменилась в лице лишь тогда, когда услышала про безумие. Но все равно сумела сдержать эмоции. Такая выдержка, что достойна аплодисментов. Однако целью Крампе было увезти девушку в Германию, на комплименты и прочее отчаянно не хватало времени.
Он отодвинул чашку и задумчиво постучал кончиками пальцев по столу. Стефан взбесится, когда узнает, какой сюрприз ему привезут из Херсона. Но дело есть дело. Спятивший глава зеркальщиков никому не нужен, поэтому придется принимать сестру и работать на восстановление дара.
– Счет, – коротко бросил Крампе проходившей мимо официантке.
Спасибо темной ночи, это была другая девочка, а не та, что крутилась возле них с Софией. Куколка была и впрямь неплоха, но сейчас не до шашней на стороне. К тому же зануда Клаус не упустит случая поехидничать и наставить на путь истинный.
Воспоминание о напарнике заставило поморщиться. Уж не повезло тут совсем. Но не критично, переживем.
Счет принесли через несколько минут. Глянув на сумму, Крампе хмыкнул. Да, в сравнении с привычными ценами и впрямь дешево, тут не наврали.
Неожиданно в окно что-то стукнуло. Никто из посетителей не отреагировал, однако он слишком хорошо знал этот звук. Гулкий и короткий, с отвратительным скрежетом острых когтей по стеклу. Кажется, рановато расслабился. Неприятности отыскали их раньше, чем думалось.
Оставив деньги, Крампе поднялся и, на ходу надевая полупальто, вышел из кафе. Посмотрел по сторонам, мимо прошла в обнимку парочка влюбленных. Девушка вскользь прошлась по Крампе взглядом, но явно не увидела. Ясно. Обычные люди.
Пришлось прислушаться к собственным ощущениям. И с разочарованием признать – ничего необычного. Ни малейшего намека на разгулявшихся шаттов. А они есть, это точно. Правда, неясно, когда и кто успел их заслать. Эх, надо бы поймать Городового и поговорить с ним. Этот точно в курсе. И чужеземного безобразия на своей территории терпеть не станет. Впрочем, Городовой занят городом. Не факт, что все бросит и побежит разбираться с немецким шаттом.
На стене дома напротив, едва освещенной светом фонаря, мелькнула тень. Странно размазанная и с рваными краями, как если бы ее нарисовал безумный художник. Все бы ничего, но… ее никто не отбрасывал.
– Какая прелесть, – шепнул Крампе, прищурившись.
Он сделал шаг вперед, и позади раздался судорожный женский вдох и тихое:
– Господи.
Кто бы там ни был, он прекрасно разглядел, что еще несколько секунд назад ухоженный симпатичный мужчина, которым и был Крампе, переходил дорогу, а потом… растворился во тьме, будто никогда и не было. И только сверкнули ярко-алым светом чьи-то глаза, как раскаленные угли под слоем пепла.
Физическая оболочка в таких делах только мешала. Шатта лучше догонять в подобном ему теневом облике, а не в простом и человеческом. Крампе почувствовал шероховатость кирпичной стены, ощутил, как от макушки до пяток охватило знакомое чувство скованности. Он передернул теневыми плечами, стараясь быстрее привыкнуть. Задержался что-то в человеческом облике, вот и весь букет ощущений.
Шатт юркнул за угол, видимо, надеясь, что его не заметят. Крампе скользнул за ним. Придерживаясь на отдаленном расстоянии, чтобы сначала понаблюдать и понять, что задумал слуга Теневого Короля.
Сквозь стену слышались голоса людей. Живые обитатели дома смеялись, говорили, перебивали друг друга. Гудело бежавшее по проводам электричество, потрескивали под злым октябрьским ветром старые деревянные рамы больших прямоугольных окон.
Дом нашептывал, что стоит здесь уже не одно десятилетие. Что неплохо бы подлатать дверь в подвал да привести в порядок трубы. А еще в коридоре на втором этаже перегорели лампочки, и он плохо видит. Однако тут же торопливо пояснял, что ничего страшного, и он совсем не жалуется. А так… любит поговорить.