— Хэй, Учиха, решил себе обожателя завести?
Парень мгновенно насторожился, присел, готовясь атаковать. Оглядел Кисаме, завис.
— Рыбка?.. — осторожно уточнил он, принюхиваясь. — Или человек?
Итачи тихо засмеялся, растрепал ему волосы. Такая реакция на Хошигаке не была чем-то новым, но в исполнении волчонка, как он мысленно окрестил найдёныша, все равно умиляла.
— Вот уж что не советую, так это пытаться попробовать Кисаме на зуб.
Хошигаке недоуменно моргнул, потом чуть ли не демонстративно сложил ладони в «Кай». Смеющийся Учиха? Да он его за все годы улыбающимся видел от силы пару раз!
— Итачи, с тобой все в порядке? — прямо уточнил мечник.
— Итачи хороший! — грудью встал на защиту волчонок. — Но тощий.
Кисаме снова моргнул, переваривая… А потом громогласно заржал. Более меткой характеристики напарника он еще не встречал.
— Забавный. Что с ним делать собираешься?
— Нам не запрещено заводить учеников, — пожал плечами Учиха.
— Не боишься, что тот же Хидан захочет поиграть с ним? — уже более серьезно спросил Кисаме.
Из-под темных ресниц блеснуло алым:
— Думаю, я смогу убедить его, что это плохая идея.
— Так рыбка хороший? — уточнил волчонок, склоняя голову набок и осторожно подходя.
— Да, — кивнул Итачи. — Хороший.
В целом, из всех Акацки Кисаме был, пожалуй, самым уравновешенным. По крайней мере, насчет него Итачи был точно уверен, что он не станет пинать кого-то только потому, что на него не так посмотрели. А ещё Хошигаке умел действительно уважать других — и хотя бы ради уважения к напарнику его «питомца» не тронет.
Хотя, соответствуй внешность волчонка тому, что Учиха видел в гендзюцу — можно было бы вообще за него не волноваться. Порой Итачи казалось, что Хошигаке не таскает с собой какого-нибудь малолетнего последыша кланов Кири только потому, что боится нечаянно пришибить, не рассчитав хрупкость детских костей.
Найдёныш осторожно приблизился, поводя носом. Осмотрел сверху до низу. И внезапно разулыбался широко и счастливо:
— Рыбка — хороший! — и тут же посерьёзнел, нахмурился: — Но Итачи не отдам.
И отошёл назад, след-в-след тому, как подходил. Присел. Огляделся, прислушался. И на шустрой шинобячьей рванул в лес.
— Куда? — Итачи с трудом сдержался, чтобы не ругнуться, и рванул следом.
Неизвестно, как там у волчонка обстояли дела с памятью, но навыки в него явно вбивали намертво. Потому как бежал он, отлично соизмеряя движения и органично вплетая в них чакру.
— Да стой же ты!
Парень по-звериному рванулся вперёд, свалился на землю, технично перекатился, развернулся, сразу переходя в низкую боевую стойку.
— М? — удивлённо уточнил он.
А в зубах у него трепыхалась куропатка.
— Тьфу! — возмутился парень, выплюнул, свернул птичке шею. — Во!
— Ты голодный? — Итачи потребовалась вся его невозмутимость, чтобы спросить это спокойно.
Похоже, волк внутри личности и впрямь заметно влиял на поведение. Но откуда он вообще взялся?
— Ты тощий! — возразил волчонок, скорчил рожицу и с трудом вытащил изо рта перо. — Ужин!
— Слышь, Учиха, — доброжелательно сообщил подошедший Кисаме. — По-моему, к тебе подкатывают.
— А? — Итачи удивленно распахнул глаза.
— Рыбка… — насупился волчонок. — Плохая шутка.
— Чего шутка? — Хошигаке прислонился к дереву. — Ты ему добычу ловишь.
— Р-р-р… — обозлился парень, приседая.
Кисаме зубасто усмехнулся. Происходящее развлекало его всё больше, а повеселиться Хошигаке любил.
— Кисаме. Хватит, — наконец, подал голос Учиха. — Не дразни ребенка.
Мечник выразительно вздернул брови, окидывая взглядом недоутопленника — тот выглядел ровесником Учихи, если не старше.
— Ему вот тут, — Итачи постучал согнутым пальцем по лбу, — лет семь, не больше. Ментальные закладки, разнонаправленные. Стоило их тронуть, как все посыпалось, ну и вот, — Учиха кивнул в сторону парня.
— Р-ру… — согласился парень, скорчив такую грустную рожицу, какую мог скорчить только ребёнок. Или нахальная девица-манипулятор, но такие обычно куропаток ртом не ловят. — Рыбка плохой. Не дам рыбке добычу.
— Вот меня ещё дети не кормили, — возмутился Кисаме. — И вообще, будешь звать рыбкой, станешь зайкой.
— А как тебя зовут? — приподнял бровь парень.
— Хошигаке Кисаме. Один из Семи Мечников Киригакуре, — Кисаме с нежностью погладил замотанную в бинты Самехаду.
— А другую рыбку как? — уточнил парень, приподнимая другую бровь.
— Другую рыбку? — Кисаме проследил взгляд найденыша, хмыкнул. — Самехада. Тронешь её — руки переломаю.
Уточнять, что Самехада и сама прекрасно справится с особо наглыми ручонками, он специально не стал.
Волчонок склонил голову на один бок. На другой.
— Хищная рыбка, — согласился он и подхватил куропатку. — Идём?
— Это будет забавно… — глубокомысленно заключил Кисаме, глядя на привычно-выпрямленную спину Учихи. — Это будет очень-очень забавно.
========== Часть 3 ==========
Кисаме в своих прогнозах не ошибся. Волчонок и впрямь серьёзно отнесся к тому, что Учиха «тощий», и каждую свободную минуту норовил отловить что-то съедобное и скормить Итачи. Причем не просто съедобное — он и траву притаскивал, и ягоды какие-то успевал собирать. Хошигаке, поначалу просто веселившийся, постепенно задумался. Уж очень ему это напомнило специализированный рацион для Мечников Тумана. Мяса в нем хватало, несмотря ни на какие трудности с провизией — то, что боевая элита не должна быть голодной, гакурезато усваивали с кровью, — но кроме того постоянно приходилось грызть всякую дрянь вроде овощей, непонятной зеленухи, а когда их не было — пилюль. Не то чтобы Кисаме считал овощи невкусными — просто без мяса на них любой шиноби ноги протянет. А есть только ради вкуса… Непозволительная роскошь. Им объясняли, зачем нужно жрать всё, а не отбирать у кого-то только мясо из пайка — но то, что пацан пытается подручными средствами воспроизвести этот рацион… Очень, очень интересно. Особенно то, кем он был до того, как пересекся с шаринганом.
Учиха, кстати, уходу за собой вяло сопротивлялся, утверждая, что столько не ест, но парень обломал его гениальным в своей простоте приёмом. Он просто прекратил есть сам. Итачи хватило ровно на два привала, когда волчонок вздыхал, провожая голодным взглядом каждый кусок, поглощаемый Кисаме, но упрямо отказывался есть без Учихи. Хошигаке даже мысленно поаплодировал — сам он так и не смог приучить напарника жрать нормально, но ему такая дурость, как прекратить есть самому, и в голову бы не пришла.
Учиха уже не дёргался каждый раз, когда волчонок срывался с места в поисках очередного неосторожно бегающего или растущего куска еды, только сканировал, чтобы рядом не находилось крупных источников чакры.
Но однажды ребёнок вернулся и спросил, застенчиво прячась за деревом:
— А людей можно грабить? Если они плохие и первые напали?
Итачи нахмурился, одним прыжком оказался рядом.
— Цел? Не ранен?
— Не, они медленные были, — неловко засмеялся волчонок и тут же скривился: — Слишком, даже размяться не успел.
— Та-ак, — Итачи прислонился к дереву. — Кто «они». Откуда взялись. Что хотели. Что значит — размяться?
— И что награбил, — добавил от себя Кисаме.
— Пять мужиков. Гражданские, тренированные. Нашёл на соседней дороге, там перекрёсток, — волчонок послушно перечислял. — Им не понравилось, что я кусты черники обдираю неподалёку от них. Говорили гадости. Немного. Устранены тихо, сопротивления почти не оказали. Грабить — немного денег, добротная одежда, медикаменты, оружие среднего качества и книжка с голыми женщинами. Но я там всё оставил, так как не знал…
— Ох, Хаджиме, — Учиха дернул парня на себя, обнял. — Какой же ты ребёнок…
Имя волчонку он подобрал ещё в первый же вечер. Парнишка не возражал и особых предпочтений не высказывал — в отличие от волка, он полностью забыл всю личную информацию. А Итачи показалось символичным назвать его именно так. «Начало»… И в самом деле начало новой жизни. Учихе хотелось надеяться, что проживёт волчонок дольше него. Тем более что навыки никуда не пропали и постепенно «вспоминались».