Дорогу Рилонар знал, как и все остальное. У Яниса иногда создавалось ощущение, что у его эльфа есть ответ на любой вопрос и решение любой проблемы. Горгона, конечно, понимал, что это несколько неверно и нельзя настолько полагаться на Рила, он тоже имеет право на ошибку, но все равно думать так иногда было приятно.
Тропы как таковой не было. Был каменистый, поросший кустарником склон, по которому они взбирались вверх от бухточки. Склон постепенно становился пологим, и вскоре они уже шли под кронами деревьев, пока в какой-то момент вокруг не начали попадаться камни. Обломки лежали тут уже давно — с какого-то древнего извержения вулкана. Они уже настолько поросли зеленью, что было почти незаметно, что не совсем обычный камень.
Потом пришлось забираться наверх по каменистой осыпи, и в какой-то момент стал виден вход в пещеру. Его явно расширяли: Ян волей-неволей хорошо разбирался в минералогии. Какие камни в каких породах формируются, с чем соседствуют, при каких условиях возникают. А тут — слишком уж правильные очертания, да и края сглаженные, но чистые от растительности — явно работал кто-то вроде автора мостовых в городе, кто не ломал камень против его воли, а уговаривал принять нужную форму.
— Рил, а у этих пещер есть название?
— Пока нет, это не туристический маршрут. Потом, может быть… Пока их зовут «поющими», догадываешься почему?
— М… вода? Здесь много капелей и натечных образований? Или ветер.
— И то, и то, потому их и не открывают пока.
— Сразу и карст, и эоловы процессы? Как интересно…
Вопреки ожиданиям горгоны, у входа в пещеру их никто не встречал. Какие-то сигналки явно висели, но у эльфа, разумеется, нашелся ключ к ним. А еще «подземный светлячок»: амулет, создающий несколько шариков света. Они разлетались в стороны на разной высоте, подсвечивая все неровности рельефа, из-за чего были особенно любимы спелеологами и теми, кому приходилось передвигаться в темноте по пересеченной местности. Второй амулет Рил прицепил к поясу самого Яниса: горгону он знал хорошо и не обольщался надеждой, что Ян не отойдет ни на шаг. Особенно в интересном месте.
— Мы даже без инструктора пойдем?
— Ответственность несем сами за себя. Тебя это пугает?
— Нет, просто странно. Мне казалось, в такие закрытые места без присмотра не пускают. Или тут просто для туристов еще не оборудовали?
Рил обернулся — светлячки странно подсветили его лицо, показавшееся Янису одновременно счастливым и усталым.
— Два месяца и куча нервов, Янис. И почему все считают, что у эльфов их нет?
— Потому что вы отлично умеете держать лицо. Подожди, ты уламывал местных два месяца? Это же что у них за сокровища тут запрятаны?
Не то чтобы Ян был особо подкован относительно пещерно-туристической индустрии, но уже то, что даже дроу, несмотря на весь свой гонор, ходили по таким местам не самостоятельно, как бы свидетельствовало. Максимум, чего можно было добиться, — это сопровождающий из подземных народов — тех же дроу, гномов, цвергов. Но это на больших туристических объектах, где поток посетителей накладывает свои правила. А вот такое почти дикое место, где наверняка полно еще не изученных ходов и много интересного для спелеологов… Чтобы Рил два месяца убил? Янис смотрел на своего эльфа почти со священным трепетом.
Тут же не сходятся в источник силовые линии мира, нет?
— Ну, на пещеры конкретно ушло две недели, и пришлось подписать кучу бумаг, — Рил уже почти шутил, навалившаяся на мгновение усталость отступила. — А два месяца ушло на все.
Две недели уже выглядели более оптимистично, но все равно впечатляли по самые змейки. Да и все в целом…
— И даже словом не обмолвился. А еще мне что-то про переработки говоришь.
— Зато ты хоть на себя походить стал, а не на свою пустую шкурку.
Потянувшись, Рил привлек Яниса к себе, обнял, уткнувшись носом в змеек. Стоять так на пороге пещеры было странно и правильно: будто между двумя мирами, в одном из которых осталась работа и проблемы, а в другом сейчас были они.
— Мы с тобой друг друга стоим… Спасибо, Рил.
Они постояли в объятиях еще несколько минут, а потом все-таки пошли внутрь.
Пещера пусть довольно плавно, но повышалась, так что в ней, к радости Яниса, было достаточно тепло. Прохладнее, чем снаружи, но замерзнуть все-таки не грозило.
Яну доводилось бывать в пещерах — вспомнить хотя бы тех самых гномов и драконицу-Стража или места обитания дроу. Да и в минералогических музеях горгона был завсегдатаем. Но эта пещера отличалась. Прохлада, полумрак… И воздух какой-то совершенно особенный. Влажноватый, прохладный, но с какими-то едва уловимыми, смутно знакомыми нотками, ощущавшимися на самом кончике языка и одаривавшими легкими мурашками вдоль позвоночника.
Следующим пришел звук. Тишина, разбавленная даже не звуком капель, а шорохом-шелестом. Ян старался ступать как можно осторожнее и дышать тише, чтобы не спугнуть это зыбкое чувство. Светлячки разлетелись в стороны и были достаточно неяркими, чтобы не нарушать атмосферу подземного то ли дворца, то ли храма.
Пещера, в отличие от гномьих или темноэльфийских, не была особо глубокой, потому трещины в потолке временами становились сквозными. Казалось бы, что такого особенного — но смотрелись они красивее самых дорогих камней. Ни один камень не сможет передать сияния солнечного или звездного света. Ни один изумруд не впитает все оттенки листвы. А здесь эти трещины и вовсе выглядели сказочными порталами куда-то.
Но лучики света с поверхности были редкими и достаточно быстро сошли на нет, уступая место подземным красотам. Только ветер продолжал временами касаться щеки да выводить тонкие рулады в изгибах пещерных залов.
Ян подумал, что эта пещера пришлась бы по вкусу дроу, несмотря на не слишком большие размеры. Но не было тут никаких эльфов. Только камни, вода, ветер и когда-то действующий вулкан.
Сталактиты, целые каменные барельефы и колоннады, шепот, плеск и звон воды… На одном из поворотов они увидели самую настоящую арфу — с каменной основой, водяными струнами и ветром вместо игрока. А дальше притаился орган: полые каменные трубки ловили все тот же ветер, закручивали его, заплетали в протяжные, но ничуть не пугающие звуки.
Действительно — поющие пещеры…
А потом пещера расширилась, и они вышли в самый настоящий зал. Наплывы, сталактиты и вздымающиеся им навстречу сталагмиты были не менее красивы, чем в других местах, но глаза сразу притянул крупный валун, стоявший наособицу от других. Смазанные, неопределенные очертания роднили его с «танцующими» статуями самого Яниса: зайди с одной стороны — увидишь фигуру в плаще, с другой — выбирающегося из скалы змея. С третьей и вовсе получится трон с любопытным котенком.
— Хозяин пещеры… — невольно выдохнул Ян.
Считалось, что такие «хозяева» не имеют отношения к горным духам — горняки не спорили, но и никому не докладывались. А спелеологи считали правильным выбирать в каждой пещере самый примечательный валун и именовать его «хозяином». Иногда в пару ему находили и «хозяйку», но это бывало реже.
Слова Яниса подхватило эхом, отразило от сводов, вплело в перестук капель. Акустика в этом зале оказалась просто потрясающей, да еще и замкнутой, потому что всех этих переливов за его пределами слышно не было.
Внезапно в довершение всего как-то мигнул и стал чуть приглушенней свет. Янис даже испугаться не успел: бока коснулась знакомая теплая рука, замерла на мгновение, предупреждая, и потянулась к поясу, гася и его амулет. Шарики, вспыхнув на прощание, потухли — и наступила темнота.
Густая, полная, без отблесков и бликов, только под веками искры, если зажмуриться.
И полная в другом смысле — звуков, шорохов, ударов капель, еле слышного дыхания над ухом. Теплых знакомых объятий.
Отзвуками ощущалась уже знакомая мелодия камня. Тихо журчала вода. Шепотом откликался ей ветер. А под ладонью мягко, но уверенно чувствовался пульс Рила.
Янис невольно сосредоточился на нем, постепенно погружаясь в размеренный ритм: сердце эльфа билось чуть медленнее его собственного, и под его влиянием дыхание непроизвольно становилось более медленным и глубоким. Яну на какой-то момент показалось, что они стали частью этой уютной, теплой темноты, песни-голоса пещеры, собственного пульса крови…