— Не волнуйся, ты успеешь. У меня вторая линия, увидимся вечером.
Гудки.
— Никита!
Это было мое прозвище. По фамилии: Никитина.
— Папа приезжал, — похвастался он.
— Я знаю…
Я поправила жесткое больничное одеяло.
Сердце на секунду захлебнулось в вязкой жалости и замерло. Я взяла себя в руки.
— Малыш мой, скоро поедешь домой.
— Когда?
— Завтра вытащат катетер, через день снимут швы, и все.
— А это не больно? — заволновался Артем, глядя на меня своими серьезными серыми глазами.
— Нет, — пообещала я, испытывая невероятное облегчение оттого, что не вру ему.
Она праздновала шестидесятилетие. По этому поводу у нее дома собралась вся творческая интеллигенция Москвы. Как уточнила сама свекровь, «вся выпивающая интеллигенция».
Рома подарил матери кольцо de Grisogono с россыпью черных бриллиантов.
— Ты сократил мне лимит на карточке, а сам de Grisogono покупаешь, — прошипела я в ухо мужу.
— Когда тебе будет шестьдесят, выберешь все, что захочешь, — засмеялся Рома.
Моя свекровь — известный театральный режиссер. У нее была бурная молодость, и каждый из присутствующих гостей знал об этом не понаслышке.
Я лучезарно улыбалась знаменитым актерам и кокетничала с продюсерами.
Перед тем как сказать тост, я закрылась в гостевом туалете. Одна маленькая дорожка для вдохновения мне явно не повредит.
Подняв бокал, я несколько минут воспевала немеркнущую красоту и божественный талант своей свекрови. Она слушала снисходительно и насмешливо. Наши отношения не сложились с самого начала. Она так и не смогла смириться с тем, что Рома женился на точной копии ее самой. Я только в режиссуру не пошла. Но, как говорится, еще не вечер…
Когда веселье было в разгаре, появился мой свекор. Безукоризненно галантный гомосексуалист. Пожалуй, единственный гомосексуалист в большом бизнесе у нас в России.
Эффектно преподнес жене часы, квадратный корпус которых был щедро усыпан черными бриллиантами. De Grisogono, конечно. Моя свекровь не любит экспромтов, режиссер все-таки.
Рома натянуто поздоровался с отцом.
Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как мой муж ушел из уютного семейного бизнеса и оказался один на Большой Дороге Российского Предпринимательства. Свекор пережил это с трудом. Но изо всех сил делал вид, что уважает право сына на самостоятельность и независимость.
Лучше всего Рому понимала мать. Хотя иногда мне казалось, что она приветствует его свежеприобретенную автономность только потому, что лимиты на моих карточках сократились втрое — как и положено у жены начинающего бизнесмена. И это после стольких лет замужества!
Я сделала в туалете еще одну маленькую дорожку.
— Никита, ты научилась готовить любимые Ромины паровые котлетки? — спросила меня свекровь через весь стол.
Раздались заинтересованные возгласы. Этот вопрос свекровь задает мне уже давно, и я не удивлюсь, если гости скоро начнут делать ставки.
— В последнее время у Ромы не получается кушать дома, он слишком поздно приходит, — ответила я, а мой взгляд красноречиво продолжал: «Потому что вы с папочкой достали моего мужа настолько, что ему пришлось уйти и начать все сначала!»
Глаза свекрови метали молнии.
— А ты все скучаешь? Так ничем и не занялась полезным?
Так, лучше не заводиться. Она ведь прекрасно знает, что это — моя больная тема. У каждого в этом семействе есть свое дело, у каждого, кроме меня.
— Подожду, когда муж разбогатеет, и займусь благотворительностью.
— Ну да, как раз у него и поучишься.