ОТ АВТОРА
В книге «Совершенно секретно» я предоставляю Вам возможность взглянуть на проблемы, описанные в книге «Моя душа», глазами одной из героинь тех событий.
С любовью Натали Андерсон
Сан-Франциско, Калифорния, США
Часть первая Старая тетрадь
Сколько ниточке не виться…
Шесть лет ‒ коту под хвост. Обидно, конечно, но пусть уж лучше так, чем продолжать и дальше делать вид, что в нашей семье всё благополучно, что у нас мир да любовь.
Любовь? Да её никогда и не было, этой любви. Ну, нравился он мне, красивый, умный парень, бегал за мной, так ведь он за каждой юбкой бегал. Первые годы после свадьбы Вадим называл меня своей «кошечкой», смотрел на меня влюблёнными глазами, цветы дарил, а я старалась делать всё, чтобы ему было со мной удобно и комфортно, чтобы он ни в чём не нуждался, чтобы выучился и стал человеком, а не просто дипломированным специалистом. После окончания института хорошую работу ему нашла, помогала в его карьере, ведь Вадик очень способный и талантливый парень. Мы вместе прошли весь этот сложный и тяжёлый путь. Теперь он директор крупного предприятия, а я как была училкой английского языка так ей и осталась, пахала в школе с утра до ночи, дополнительные уроки брала, чтобы жить по-человечески, чтобы мой Вадик ни в чём не нуждался, чтобы ни в чём себе не отказывал. Простая, наивная дурочка, я всё верила, что он меня любит, ведь он же на колени передо мной падал, чтобы я согласилась стать его женой. Да, до свадьбы он гулял, был ещё тот бабник, так ведь все мужики бабники. Если бы они не были бабниками, мир перевернулся бы наверно. Тогда, вечно жадные до секса бабы, отлавливали бы бедных мужиков и уже просто так, за минутное удовольствие, ни за что не выпустили бы их из своих «нежных объятий». Мужики вымерли бы за считанные дни от перетраха, а уцелевшие разбежались бы по лесам да полям или ушли высоко в горы.
Да, я прекрасно знала, что мой Вадик, охотник до женского пола, спуску не давал ни хромым, ни косым, ни горбатым, так ведь нагулялся же уже, поклялся любить одну только меня. Он, бедный, в институте пропадал до полуночи, всё учился, учился и вот, наконец-то выучился, теперь работает, старается, с работы возвращается уставший, как собака ‒ придёт и сразу спать. У него к вечеру не то, что на баб, у него даже на меня сил уже совсем не остаётся. Я уже и не помню, когда у нас с ним последний раз секс был!
Мои институтские подруги отговаривали меня: ‒ «Зачем он тебе нужен, он же уже всех баб у нас в общаге перетрахал!» А я слушала их и думала: ‒ «Если он у вас имел такой успех, значит он стоит того, а дерьма мне и даром не нужно!».
Однажды я вернулась домой не вовремя, как говорят ‒ «вне графика», собиралась своих учеников повести в кино на недублированный американский фильм. Это был плановый поход, очень помогает в освоении разговорного английского языка, но билеты в кино забыла дома. Открываю дверь и слышу, ‒ в квартире кто-то есть. Прокралась я тихонько в спальню, вижу, а на нашем супружеском ложе, на котором уже несколько лет царило воздержание, мой «бедный» Вадик кувыркается с этой «блядью колхозной», своей жопастой бухгалтершей. Кто эту «козу драную» только не таскал, так и мой «зоофил» её в наш дом притащил. Скотство настоящее! Неужели она лучше меня? Или ему нравятся такие?
Я развернулась и тихонько вышла, а вечером, пока мой Вадик «выкладывался» на работе, собрала вещи и ушла к своей подруге, Подруге с большой буквы. Вот она ‒ действительно Человек! Был бы мой Вадик хоть чуточку похож на неё!
Мама
За время нашего совместного с Вадиком проживания вещей у меня накопилось не так уж и много ‒ всего пара платьев да юбок, две блузки, старенький свитер, и моё нижнее бельё, стиранное перестиранное. Всё что я зарабатывала, я тратила на Вадика, чтобы он выглядел прилично, не ходил в одной рубашке, чтобы костюмы менял, чтобы и пальто и дублёнка у него были, ведь ему в солидном коллективе работать, а мне что ‒ дети меня и такой любят.
Разбирая вещи, я достала из сумки свой старенький школьный фотоальбом. Едва его открыв, из него выпали старые открытки, среди которых была и открытка от мамы из Сочи:
«Викуся, доченька, здравствуй! У меня всё хорошо, я останусь здесь ещё ненадолго, но к началу учебного года обязательно вернусь! Ты слушайся воспитателей в пионерлагере, с директором я договорилась, он оставит тебя ещё на одну смену, а я ещё немного здесь поработаю. Сейчас как раз сезон, можно немного капусты срубить, чтобы нам хватило на год, до следующего сезона. На этом пока всё. Целую, твоя мама».
А это что? ‒ открыла я тетрадь, исписанную детским почерком. ‒ Да это же мой дневник, который я вела в детстве! ‒ обрадовалась я и, устроившись поудобнее, углубилась в чтение. Воспоминания тех дней накрыли меня и я перенеслась в далёкое прошлое.
* * *
Мама никогда не любила о себе рассказывать. Из тех коротких рассказов, которые мне запомнились, я только знаю, что она полная сирота. Выросла в приюте, потом детский дом, а после выпуска ей предоставили скромную комнатку в коммуналке на шесть семей. На работу устроиться тогда было очень сложно, и она перебивалась, в основном, случайными заработками. В привокзальном кафе, куда она по случаю устроилась уборщицей, мама мыла полы, убирала со столов, подрабатывала посудомойкой, но тех денег, что ей за это платили, маме едва хватало уплатить за квартиру и купить себе чего-нибудь покушать. Днём она подъедала в кафе, то, что оставалось после посетителей ‒ иногда на столах оставались нетронутыми целые беляши, шашлыки или котлеты, а хлеба оставалось вообще – еж, не хочу, и мама забирала его с собой домой. Купит себе на ужин кефирчика да колбаски, ‒ а хлеб уже есть.
На вокзале она познакомилась, с так называемыми «брокерами», которые стояли на привокзальной площади дни напролёт и предлагали приезжим недорогое жильё. Эти «брокеры» и мамину комнатку предлагали, не за бесплатно, конечно, половину нужно было им отдать, но «свежая копейка» у мамы всё-таки появилась. Помню, она рассказывала, что с первых заработанных денег купила себе, вошедшие тогда в моду нейлоновые колготки и пару трусов с кружевами. Но на «квартиросъёмщиках» много не заработаешь, их бывало не так уж и много, в лучшем случае два-три в неделю. В основном это были приезжие на рынок ‒ заезжали на пару дней, чтобы что-нибудь продать, за день управлялись и уезжали, а после них нужно было всё выстирать и выгладить, чтобы следующие жильцы не жаловались. Пока комнату занимали приезжие, мама ночевала в кафе, в небольшом подсобном помещении. Переделав всю работу, она спала там, на небольшой кушеточке.
Так продолжалось несколько лет. Втянувшись в эту, непростую привокзальную жизнь, мама завела себе много подруг и друзей. Несмотря на её скромную одежду, мама всегда выглядела очень эффектно. Работая официанткой, она разносила пиво и закуски, и часто получала за это неплохие чаевые. Потихоньку жизнь у мамы стала налаживаться.
Однажды к маме обратился бригадир «брокеров», чтобы она приняла к себе на постой одного очень уважаемого человека. За жильё постоялец обещал хорошо заплатить, да и жить собирался не так, как все ‒ день-другой, а несколько недель, а может быть даже и целый месяц.
‒ А «уважаемый человек» это кто ‒ учёный? – с детской наивностью спросила я у мамы.