– Кого? – не поняла серая.
– Безумного мага, – пояснил эльф.
Желтоглазая замахала руками, но он вскинул ладонь.
– Нет, погоди, – проговорил странник. – Знаю, скажешь, что не в курсе. И я поверю. Не смотри на меня так. Я действительно верю.
Лицо Каонэль недоуменно вытянулось, она раскрыла рот, чтобы оправдаться, но повелительный взгляд рыжего заставил захлопнуть челюсти.
Варда придвинул пустую кружку и покрутил перед собой, не отрывая от стола. Кружка отозвалась тихим шорохом. За десятки лет локти посетителей отполировали столешницы до зеркальной гладкости.
Он снова заговорил:
– Это вопрос не одного дня. Дело в том, что от тебя не пахнет магией. Понимаешь? Совсем не пахнет.
– От Лисгарда тоже не пахло, – поспешно вставила эльфийка. – Только чем-то терпким и древесным.
Варда кивнул.
– Угу. Это и есть запах магии. У солнечных она с терпкой примесью из-за огня. Но тяжелый душок, который ты назвала древесным, отличает любой магический объект. Даже Талисман твой попахивает. В тебе же этого аромата нет. И мне совершенно не понятно, что за столб энергии ты выпустила в мага, от которого он спекся за несколько секунд. Для понимания объясню.
Он покрутил головой, проверяя зачем-то – не подслушивает ли кто, затем продолжил напористым шепотом:
– Верховный друид погиб в схватке с безумцем, но так и не смог его победить, а тут приходишь ты, и мага больше нет.
Пока Варда говорил о магии, эльфах и прочих отвлеченных вещах, его лицо оставалось относительно мирным, если хмурый лоб и скривленный нос можно считать выражением мира. Как только речь зашла о Сильвиреле и безумце, странник ощетинился.
Каонэль отшатнулась и на всякий случай сжала кулак.
– И этот белоглазый ворон еще, – добавил Варда и отщипнул кусок от желтой лепешки. – Ничего не понятно. А если не понятно мне, тебе – тем более.
Складка корсета эльфийки зашевелилась, желтоглазая подпрыгнула от неожиданности, нос задергался, как у белки, которая вынюхивает, где оставила орех. Затем изящная ладонь дернулась к декольте, но на полпути остановилась и хлопнула по столу.
– Варда! – прошептала Каонэль возбужденно. – Он работает!
– Кто? – не понял странник.
Эльфийка поправила складки корсета, стараясь, чтобы это выглядело незаметно, но все равно получилось вызывающе. Варда даже бровь приподнял, любуясь, как она копошится пальцами в вырезе.
– Талисман! – шепнула она, показывая глазами в складку корсета. – Золотой Талисман. Я положила его сюда, как гаюин. Помнишь? Так вот, он сейчас отчего-то завибрировал и нагрелся.
Рыжий еще несколько секунд не сводил взгляда с выреза. Серые глаза загадочно блестят, уголки губ подрагивают – едва сдерживается, чтобы не расплыться в довольной улыбке. Наконец, насмотревшись, он отвернулся, делая вид, что очень заинтересован узором мантии человеческого мага, и спросил:
– А раньше не вибрировал?
– Вообще-то, при тебе пыталась его активировать, – сказала эльфийка и отклонилась назад. – Он совсем не работал. А теперь вот.
Каонэль быстрым движением схватила его за руку и приложила ладонью к корсету. От неожиданности рыжий охнул. Лицо осталось невозмутимым, но кончики ушей странника сделались пунцовыми, несмотря на загар.
– Чувствуешь? – спросила серая, не обращая внимания на отчаянные попытки рыжего отстраниться.
Каонэль держала ладонь до тех пор, пока не ответил:
– Угу. Гм, чувствую.
После этого он все же вырвал руку и спрятал под столом.
В глазах странника мелькнула тень смущения, эльфийка удивленно подняла бровь и вопросительно уставилась на него. Понять причины покрасневших ушей серой не удавалось, потому что, в конце концов, он видел ее без одежды.
Рыжий пялился в стол до тех пор, пока уши не приобрели нормальный оттенок. Затем снова отщипнул от лепешки, но есть не стал, а начал крутить хлебный шарик.
– Ты что-то с ним делала? – спросил он чуть охрипшим голосом и тут же прокашлялся, прочищая горло.
– Вроде нет, – ответила желтоглазая с сомнением.
Он не унимался.
– Может, потерла или зажала где нужно?
– Не знаю.
Варда продолжил крутить хлебные шарики. На столе образовался целый ряд из желтоватых бусинок. Пробегавшая мимо гоблинша предложила ему еще одну лепешку, тот согласился и попросил тарелку похлебки. Эльфийке предлагать не стал, потому что в прошлый раз отказалась.
– Подумай, – снова спросил он. – Что изменилось с тех пор, как мы покинули Забытую гору?
– Ну… – протянула серая задумчиво, – мы пришли в другую таверну.
Варда скривился.
– Я не об этом, – сказал он. – Наверняка что-то с ним сделала. Не мог Талисман просто так взять и завибрировать. Если только он не живой. В таком случае, гм, допускаю.
Эльфийка недовольно скривилась, всем видом показывая, что ей не нравится самодовольная манера рыжего. Затем покосилась на стакан с остатками хлебного напитка. Варда предусмотрительно отодвинул, чтобы они чудесным образом не оказались у него на лице.
– Ничего я не делала! – выпалила серая и сложила руки на груди. – Талисман сам загудел и нагрелся. Может, потеплел он и от тела, но к гудению не имею никакого отношения!
Варда сказал с ухмылкой:
– Тут грех не нагреться.
Желтоглазая бросила на странника яростный взгляд и наклонилась вперед, хватаясь за остатки лепешки, чтобы запустить в самодовольную рожу.
Но тут на стол легла широкая ладонь. Эльфы одновременно подняли взгляды и застыли в напряжении. У стола стоит ни много ни мало – человек.
Каонэль хищно прищурилась и отклонилась, готовая защищаться любыми способами. Варда остался неподвижным, но кулаки сжал. Незнакомец в таверне редко сулит что-то хорошее. Даже если таверна зачарована.
Лицо и плечи человека скрыты капюшоном. Рукав рубахи чуть оттянулся, открыв руку с черной порослью. Оружия не заметно, но эльфы переглянулись – такому и оружие не нужно. Видно – бьется голыми руками и нисколько этим не расстроен. Доспехов нет – дорожные штаны и те веревкой перевязаны.
Он незнакомца пахнет странно и резко. Рыжий фыркнул, пытаясь избавиться от навязчивого запаха. Так пахло бы стойло, куда загнали собак, котов, медведей и прочую живность, а потом одним махом облили хвойным настоем.
Когда незнакомец чуть наклонился к столу, Варда напрягся и схватился за клинок, но, видимо, вспомнив, что в таверне лучше не убивать, положил руки на стол ладонями вниз.
Незнакомец поклонился одной головой.
– Извиняюсь, – сказал он низким, слегка рычащим голосом, – но я случайно услышал ваш разговор.
Рыжий набычился еще сильней, жилы на шее вздулись. Еще немного – и накинется на чужака, руководствуясь правилом: лучше сначала надавать по голове, а потом выяснять, кто и зачем.
– Как мог человек случайно услышать разговор эльфов, сидя через два стола? – спросил Варда с нажимом. – Иди отсюда, прошу тебя. В таверне убийства запрещены, да и к людям нормально отношусь. Но от тебя странно пахнет.
Незнакомец глухо усмехнулся и снял капюшон, открыв суровое, немного заросшее лицо. Из-за голоса кажется старше, но на вид – около тридцати по человечьим меркам. Волосы черные до плеч и похожи на конскую гриву – торчат непослушными волнами, кое-где даже спутались в узлы. Глаза тоже черные, настолько, что зрачки слились с радужкой. В остальном ничем не отличается от остальных людей. Если не считать запаха.
– Не спешите. Я действительно случайно. У меня хороший слух, – проговорил он многозначительно.
Серая эльфийка буркнула:
– Да? Ты не слишком похож на эльфа.
Незнакомец отшатнулся и проговорил глухо:
– Упаси пресвятая медведица. Из меня эльф, как из гнома танцор.
Лицо Каонэль стало задумчивым, она остановила взгляд на подвыпившем гноме. Тот демонстративно размахивает секирой, рискуя снести кому-нибудь голову. Однако его это не слишком беспокоит. Даже наоборот – подкидывает в воздух и пытается пригласить плясать гоблиншу на раздаче. Та, естественно, в сотый раз шлет его лесом, но тот не унимается и показывает секиру, как главный аргумент в выборе плясового партнера. И не важно, что гномы танцуют как поломанные куклы. Главное – задор.