– Что?
Мгновение, краткое мгновение, она затратила всего лишь пару секунд, чтобы машинально развернуть к своим глазам правую кисть и глянуть на безымянный палец. Все правильно, кольца там не было. Она снимает его всегда, когда принимает душ. И оставляет на полочке в ванной, чтобы утром надеть после того, как примет душ. Откуда он…
Этой пары секунд, на которые она так тупо утратила бдительность, оказалось ему достаточно. Резкий взмах сильной мужской ноги, толчок в грудь, распластавший Арину на земле. В следующее мгновение он уже сидел на ее животе, уложив стопы на ее коленки и с силой прижимая. Тяжелый, сволочь! Невозможно двинуться! Ее запястья оказались в его сильных руках. Его пальцы казались железными. Одно утешало – пока его руки заняты, он не сможет перерезать ей горло. Она не позволит ему! Ни за что не позволит сделать с собой то же, что он сделал с этой бедной девушкой, чье тело сейчас остывало в метре от нее. Она станет бороться за свою жизнь!
– Вот видишь, детка, как все просто, – прошептал он, наклоняя свое лицо над ее. – Вся твоя сила и ловкость бесполезна. Все меркнет перед банальным бабским любопытством. Даже такие непобедимые и сильные духом спортсменочки проигрывают, так?
– Пусти меня! – она завозилась под ним, но вышло плохо. – Чертова скотина! Что, на живых не встает, да? Тебе надо в чьей-то крови искупаться, чтобы вышло? Нужно, чтобы под тобой никто не дышал, да? Купи себе резиновую куклу, мерзкий извращенец! Пусти меня!
– Ух ты… – Его шепот сделался злым, давление его тела невозможным. – Какая плохая девочка… Придется тебя наказать! Придется долго тебя наказывать. Очень долго… И только тогда ты поймешь, что такое настоящее счастье!
– И когда же?! – еле смогла она выговорить, дышать ей становилось все труднее. – Когда я пойму?!
– Когда будешь знать, что завтрашний день для тебя все же наступит…
Глава 2
– У нас еще один… – Полковник попытался подыскать замену для слова «труп», но ничего в голову не пришло. – С мая это четвертая жертва.
– Убивает в месяц по девушке, – подсказал кто-то услужливый.
Полковник не понял, кто именно, но ему и не важно было. Он и без подсказчиков знал, что это так. Маньяк ходил на дело как по расписанию.
Он смотрел на Володю Воронова. Лучшего опера в его отделе. Что скажет? Как отреагирует на новость? Ничего, выдержал, не завелся. Цвет лица лучшего опера, правда, не радовал. Или заболел, или напился вчера, второе более вероятно. После того как от Воронова ушла жена, забрав сына и все, что было в доме, тот частенько запивал дня на два-три. На работу, правда, ходил исправно. Но толку от этой его обязательной ходьбы? Толку не было никакого.
– Воронов, доложи, – жестко потребовал полковник. Прошло время для жалости и снисхождения.
– Жертва – студентка педколледжа, девятнадцать лет. Тихая, спокойная, не пьющая.
– Он себя шлюхами не марает, – зло фыркнул все тот же подсказчик.
Полковник понял, кто это. Самохин, Илья Валерьевич Самохин. Вечный оппонент и недруг Воронова. Понятно, чего выделывался. Подписание приказа о назначении начальника отдела уголовного розыска откладывалось и откладывалось. Воронов пил потому что, а кроме него, у полковника кандидатур не было. Самохин, видимо, решил, что он подойдет, вот и суфлировал, умник.
Воронов не отреагировал, будто не слышал. Провел рукой по коротко стриженным русым волосам. Рука подрагивала – плохой признак. Значит, пил вчера, решил полковник.
– Рассталась с подругами на автобусной остановке после просмотра фильма в кинотеатре «Маэстро». В половине одиннадцатого вечера подруги сели в автобус и уехали. Вероника Малахова пошла пешком. До дома ей было пару кварталов. Подруги утверждают, что она всегда так делала.
– В смысле? – прикинулся не понимающим Самохин. – Пешком одна блудила по ночам?
– В том смысле, что провожала их и шла пешком домой. Вернее, на съемную квартиру, – ничего не выражающим голосом ответил Воронов. – Угол ее дома был виден с остановки, по словам тех же однокурсниц.
– Ты проверял? – уточнил полковник.
Что Воронов не пошел на поводу у Самохина и не стал злиться, ему понравилось. Значит, контролирует себя. Или сил нет после вчерашней попойки?
– Да, – кивнул Воронов. – Угол дома в самом деле просматривается с остановки. И идти там по освещенной улице. Народу полно в это время, сеанс только закончился.
– Уже неплохо. Нам надо что сделать? – Длинные тонкие пальцы полковника прошлись дробью по столешнице. – Нам надо проверить, есть ли камеры на этой улице. Просеять каждого, кто шел за ней следом. Или навстречу. Или просто стоял. Опросить всех, кто был на этом сеансе. Надо обратиться через средства массовой информации к жителям.
– Уже, – угрюмо кивнул Воронов. – Местный криминальный канал сегодня запустит объявление. Но…
– Что но?
– Думаю, он не засветился ни в кинотеатре, ни под камерами, товарищ полковник. Мы уже работали в этом направлении – пусто. Он очень, очень осторожен.
– А вот где он мог ее тогда поймать? Возле подъезда? У двери квартиры? В самой квартире?
– Это исключается, товарищ полковник. У подъезда камера, войти незамеченным невозможно, плюс на двери кодовый замок. Код замороченный, жильцы постарались. В квартире – тоже исключается. Малахова снимала комнату, жила с хозяйкой. Она-то и забеспокоилась, начала обзванивать подруг. А когда узнала, что они давно расстались, позвонила в полицию.
– Надеюсь, в свете последних событий ее не послали на трое суток?
– Никак нет, товарищ полковник, – тут же встрял Самохин. Надо же, вывернул толстую шею в сторону начальства под немыслимым каким-то углом. – Наряд послали, обследовали двор и все подступы к нему. Малахову не нашли. И никаких следов борьбы во дворе тоже.
– Во дворе в тот вечер молодежь тусила – отмечали скорые проводы в армию одного из жильцов. Они утверждают, что Вероника не заходила во двор, они ее не видели, – перебил Самохина Воронов. – Вообще никаких девушек не видели.
И впервые за время совещания недовольно поморщился в сторону Самохина. Видно, тот тоже его достал.
– Что у нас получается? – полковник вопросительно глянул на Воронова.
Нарочно выразительно глянул именно на него, давая понять, что ответ ждет от него, ни от кого больше. Но Самохин не понял. Или не видел. Или вообще никаких рангов не признавал.
– Там есть место, товарищ полковник. – Он приподнял толстый зад и протянул шефу план местности, нацарапанный от руки. – Между двумя домами участок десять на десять метров. Полностью утопает в темноте. Думаю, именно там преступник подкарауливал жертву.
– Думает он! – фыркнул полковник со злостью.
Вырвал из руки Самохина лист бумаги, посмотрел. С раздражением подумал, что план сделан замечательно. С соблюдением всех масштабов. Укорил взглядом макушку Воронова. Тот опустил голову и ни на кого теперь не смотрел.
– Это что значит, по-твоему, Илья?
– Это может значить, что преступник был в курсе ее передвижений. Он мог быть знаком с ней. – Полные щеки Самохина порозовели от удовольствия. – И он ее там караулил.
– Он мог быть с ней и не знаком, – отреагировал тут же Воронов. – Мог просто за ней наблюдать долгое время. И знал о ее привычках.
– Скорее, так и есть, – согласился полковник и отдал Самохину его план. – Все предыдущие жертвы никак не связаны между собой. Вообще никак. Ни общих знакомых, ни родственников, ни знакомых знакомых. Не ходили в одну поликлинику, не ездили в одни и те же лагеря. Жили далеко друг от друга, учились и работали все в разных местах. В магазинах бывали разных. Это о чем нам говорит, Володя?
– Выбор жертв случаен, товарищ полковник. Он просто натыкается на кого-то взглядом, начинает наблюдать, выбирает удобный момент. И убивает.
– Его психологический портрет готов?
– Готов, – с тяжелым вздохом ответил Воронов.
Полковник понял, почему тот вздыхает. Не очень-то Воронов доверял психологам. На его памяти они ошибались не раз и не два. Вот и сейчас он считал, что предположение, мол, у убийцы, помимо проблем с потенцией, имеется какое-то физическое увечье, вполне может оказаться ошибочным.