— Вот ключи, — холодно произнесла она. — Я должна сопроводить тебя по всем помещением, опочивальням, кладовым, показать учетные записи, помимо всего множество решений требуют высочайшего утверждения…
— Я полностью доверяю тебе во все, — облегченно отмахнулся Сандр, — и если это все, о чем ты хотела мне поведать…
— Так же есть одно дело, не терпящее отлагательств, — в свою очередь со столь свойственной ей бесцеремонностью перебила Мара, — и поверь, речь идет о жизни и смерти.
Сандр недовольно скривился, будет ли конец, этим назойливым приставанием? С другой стороны, он просто не знал, куда направить кипевшую в нем жажду деятельности. Может, правда заняться тем, что подскажет более сведущая в домострое Мара, при условии, конечно, что та перестанет цепляться за свое место столь недостойным образом и хоть немного научиться манер.
— Пошли все вон! — оборотившись, каркнула Мара на следовавших в нескольких шагах слуг и охранников.
И осеклась, когда Сандр смерил ее долгим пристальным взглядом.
— Все свободны, а ты, Констант, останься.
— Как скажешь, Сандр, — ответствовал тот, подходя.
Констант сменил дорожные одежды на домашнюю меховую тужурку, распашной халат и кальсоны с начесом, церемониальный резной посох заменял привычную изогнутую палку.
— Доброго здоровьица, Мара, годы все так же бессильны над твоей красотой, — приветствовал он ключницу. Пряча смех, Сандр притворно закашлял в кулак, что, однако не укрылось от выцветших голубых глаз.
— И тебе доброго, мастер Констант, долгое путешествие ничуть не отразилось на твоем растущем брюхе, — зло процедила она.
Констант наигранно похлопал по объемистому животу:
— Нисколько, матушка, а все потому, что желчь способствует утончению организма, благожелательность же, наоборот, как бы распирает человека изнутри.
— Прошу за мной, если только благожелательность мастера Константа позволит тому протиснуться в коридоры погреба, — съязвила Мара и повела их за собой.
— Знаешь, Мара, — спустя какое-то время не выдержал Сандр, которому быстро наскучило постоянно стукаясь макушкой о низкие притолоки пробираться по заставленным припасами кладовым. — Честно говоря, я не такой уж и большой знаток заплесневелых окороков или методов засолки рыбы.
Будь на месте ключницы кто угодно другой, Констант не замедлили бы разразиться нудными поучениями о том, что правителю надлежит быть рачительным хозяином, разносторонним в интересах и, особенно, образованности. Но поскольку престарелый ученный и ключница издавна недолюбливали друг дружку, то он лишь одобряюще хмыкнул.
Мара проворно обернулась, полная решимости отпустить ответную шпильку, но передумала, лишь промолвила вдруг усталым глухим голосом:
— Потерпите, еще немного и вы все сами увидите.
И согнувшись, пошла по туннелю, освещая дорогу трехрогим канделябром.
Сандр бросил взгляд на Константа, но тот лишь пожал плечами, они как раз проходили мимо составленных в два ряда бочонков с пивом, и страждущий взор, равно как постоянно двигающиеся в поисках подходящей посудины руки, красноречиво свидетельствовали о том, что учитель в настоящий момент далек от всего земного.
Наконец дорогу им преградила внушительная железная дверь, с прорезанным на уровне пола небольшим прямоугольным оконцем. Сандр удивленно поднял бровь.
— Это чтобы передавать обеда, не тревожа лишний раз мастеров, — пояснила Мара, громко гремя в замке ключами.
— Чем же они там занимаются? — не удержался Сандр, прямо таки сгорая от любопытства.
— Как я уже говорила делом, требующим твоего князь, безотлагательного внимания.
Вслед за Марой они оказались в просторном овальном зале, с высоким потолком, освещенном голубоватым пламенем бьющем из газовых горелок. Ниже них вдоль стен располагались спальные места, неряшливый обеденный стол, распакованные тюки с личными вещами и какими-то инструментами, из глубины доносился звук непрерывно льющейся воды. В центре находилась конструкция, заключенная в леса, от которой к ретортам и бакам тянулись многочисленные трубочки и шланги, дымились в курильницах сушеные травы, смешивались порошки, разложенные хирургические инструменты холодно блестели, застыв наготове, булькала в змеевиках разноцветная жидкость, хлопало, шипело и потрескивало, запах стоял невообразимый, от всего этого голова буквально шла кругом. И среди всего царившего в помещении упорядоченного беспорядка совершенно терялись его творцы и подлинные хозяева — эскулапы. Сандр насчитал четырех или пятерых, без устали сновавших, что-то подправлявших, снимавших показания, спонтанно собиравшихся в кучку, чтобы обменяться отрывистыми репликами и тут же распасться, служителей полулегального культа Эскулапа.
Лавируя меж предметных столиков, задевая протестующее дребезжавшее оборудование, они начали неблизкий путь в центр зала, изнывая от любопытства. Наконец, провожатая остановилась.
— Вот. Пришли.
Сандр нетерпеливо выглянул из-за ее плеча.
— Что за…! — только и смог ахнуть он.
И действительно зрелище того стоило.
Оплетенное удерживавшими его в вертикальном положении жгутами, все утыканное вонзавшимися в истерзанное тело иглами и трубочками в двойной раме висело странное существо. Вид его был дик и страшен. Разум отказывался охватить всю картину целиком, представлявшуюся мозаикой из изуродованных, то вполне нормальных, а то и вовсе не лишенных привлекательности человеческих фрагментов, скрепленных зажившими рубцами и расходящимися швами. Но все же, то, что предстало перед ними, без сомнения являлось обнаженной женщиной средних лет, если применять такое название к истерзанному куску мяса. И она или оно жило! Существо подняло истерзанный взгляд на юношу, из глаз его текли ручейки слез, и в этих, тем не менее, сияющих пронзительной голубизной прекрасных зрачках юный князь прочел всю боль и несправедливость мира. Дрожа, женщина с видимым трудом разлепила полные чувственные губы, но ни один звук не вырвался наружу, лишь натужное свистящее дыхание. Роскошная черная прядь над левым виском медленно отошла, обнажая кровоточащую плоть и с непередаваемым отвратительным мокрым шлепком упала на пол.
Сделав невероятное усилие, Сандр сглотнул и отвел взгляд. Его колотила нервная дрожь, пальцы на правой руке непроизвольно дрожали.
— Будущая невеста покойного князя Лада! — торжественно с издевкой провозгласила Мара. Она откровенно упивалась происходящим: тем, какое впечатление произвело увиденное на спутников, равно как мучениями жертвы. — Теперь, как я уже понимаю, бывшая, — закончила она с непонятным злорадством.
— Но этого просто не может быть! Отец никогда не интересовался… — начал Сандр и осекся.
— Видать плохо знавал ты покойного, — Мара обернулась к нему. — Он вечно был в поиске, все стремился найти, создать ту единственную, уникальную, без изъяна, идеальную. Уделяя внимание лишь красоте физической, вымышленной и мнимой, не считаясь с духовной составляющей… К прискорбию, не замечая тех, что рядом, — грустно закончила она.
— Но эти, с позволения сказать, опыты… — промямлил Сандр, он не находил слов. — Они…они просто противоестественны, они отвратительны!
— Это правда, Мара, — поддержал его Констант. — При всем моем уважении к науке, равно, как и к памяти покойного, как такое могло быть и твориться в тайне! Конечно, ходили нехорошие слухи, но всей правды предположить никто не мог. Нам нужно что-то делать с бедным созданием, со всем этим.
— Так делайте! Вы же теперь главные, князь и советник, воспитанник и воспитатель, делайте! Решайте, вот вам наследие горячо любимого папочки. А я умываю руки, у меня и так предостаточно забот по хозяйству не требующих отлагательств, и они, поверьте, важны куда более всего творящегося здесь безобразия!
От объемистой связки висевшей на поясе она отстегнула тяжелый бронзовый ключ и протянула извечному сопернику.
— Теперь, юный князь, Лада — твоя забота, и, надеюсь, это пойдет тебе на пользу. Не превозноси же себя плохо скрываемыми насмешками над старшими, повидавшими жизнь и вдоволь хлебнувшими лиха. Тебе еще многому предстоит поучиться, так начни прямо сейчас!