— Конечно, нет, — успокаивающе ответил тот, — но она боится тебя вовсе не поэтому. Ты — наследница своего отца, Мэйрин. Теперь, когда Сирен Сен-Ронан, барон де Ландерно, умер, дитя мое, ты станешь баронессой де Ландерно. Леди Бланш и ее ребенок будут зависеть от твоей милости. Вот чего боится эта негодница.
— Но я ничего у них не отберу! — возразила Мэйрин. — Разве отец Каолан не научил меня почитать родителей, и разве леди Бланш не приходится мне мачехой?
Дагда глубоко вздохнул. Как объяснить такому ласковому и невинному ребенку, как Мэйрин, всю продажность и жадность рода человеческого? Мудрость Мэйрин другого рода, и в некотором смысле в этом повинен сам Дагда, побуждавший ее изучать древние обычаи предков. Она никогда не сталкивалась с себялюбием и алчностью, а леди Бланш обладала этими качествами в избытке, и Дагда боялся за доверенную ему девочку. Если нужно, он сумеет защитить ее жизнь, но сейчас он не знал, откуда придет первый удар.
— Мы должны вернуться в замок, — произнес он. — Если задержимся, они обеспокоятся и пошлют кого-нибудь на розыски.
Мэйрин крепко прижалась к своему защитнику.
— Прошу тебя, Дагда, давай зайдем к старой Кателле. Я набрала каперсов и хочу оставить их у нее. Ведь я не знаю, когда увижусь с ней снова. — Внезапно Мэйрин вздрогнула и резко вскрикнула:
— Стой, Дагда!
— Что случилось, дитя мое? — Дагда замедлил шаг.
— Опусти меня на землю, — попросила она. Дагда повиновался, и Мэйрин, подняв голову, заглянула ему в лицо. По щекам ее струились слезы. — Я больше никогда не увижу этих мест, Дагда! Я только что поняла это. Я больше не вернусь в этот лес.
— Ты чувствуешь какую-то опасность? — спросил Дагда, ни на мгновение не усомнившись в ее словах.
Некоторое время Мэйрин молчала в задумчивости, а потом медленно проговорила:
— Не для моей жизни, Дагда. Нет, моей жизни ничто не угрожает. — Она повернулась и бросилась бежать обратно по тропинке к темному пруду. Остановившись у воды, она обвела взглядом деревья, озеро и камни. — Прощайте, друзья мои. Я никогда не забуду, как вы были добры ко мне. Я буду помнить о вас всю, жизнь!
Дагде, стоявшему поодаль и смотревшему на нее, показалось, что деревья склонили к девочке свои тяжелые ветви, а вода в спокойном озере слегка всколыхнулась. «Она волшебница, — подумал Дагда. — У нее есть чудесный дар. Если бы мы остались здесь, старая Кателла передала бы ей старинные знания. Ведь моей маленькой колдунье понадобится гораздо больше, чем смогу дать ей я». Мэйрин подошла к нему и вложила свою маленькую ручку в его ладонь. Они двинулись по тропинке к замку. Старая Кателла была забыта: день клонился к закату, и времени оставалось совсем мало.
Вскоре они увидели спешащую им навстречу старую кормилицу Мэйрин, Мелани.
— Скорее, скорее, милые мои. Она уже пришла в ярость, что вас нигде нет. Надо поторопиться!
— Сперва госпожа должна умыться и переодеться, — твердо возразил Дагда.
— Ох, Пресвятая Мария! Что же я ей скажу? Она требует, чтобы маленькую госпожу немедленно привели к ней!
— Когда добрый барон Сирен лежал при смерти, она была не так тороплива. Она запретила людям разыскать госпожу и не дала ей проститься с отцом. Она просто злодейка! Что бы там ни было, госпожа Мэйрин не явится к ней в таком виде!
Мелани кивнула в знак согласия и перекрестилась, чтобы Господь послал ей удачу. Ее сестра, дочь которой прислуживала епископу Сен-Бриека, сообщила ей ужасную новость. Она была уверена, что Дагда не знает об этих слухах, поскольку последние несколько недель он особенно бдительно присматривал за маленькой госпожой и не тратил времени на болтовню со сплетницами.