Но, по-видимому, Лада занимала не слишком высокое положение в пантеоне славянских богов. Ниже её располагалось лишь капище Велеса на Подоле. Ну а выше всех забрался Перун.
Уйдя с Лысой, волхвы поклонялись ему на горе Старокиевской до тех пор, пока язычник Владимир Красно Солнышко не стал Крестителем. Предав веру предков, он повелел утопить идола в Днепре, а длинноволосых волхвов постричь налысо. Гора, на которой их остригли, стала называться Лысой. Здесь они и скрывались от преследований фанатиков новой веры.
С тех пор церквей и монастырей в Киеве построили так много, что всех их не сосчитать. Самый величественный монастырь – Киево-Печерская лавра – расположен совсем неподалёку отсюда. Вероятно, для того, чтобы не только уравновесить страшное влияние этой Горы, но и затмить своим величием…
Обойдя поваленную акацию, Майя и Жива принялись взбираться на правый отрог Девич-горы. С трудом поднявшись на вершину крутого склона, они обнаружили, что макушка возвышенности представляла собой в этом месте узкий гребень земляного, явно насыпного вала – бывшего крепостного редюита, с позиций которого отлично простреливалась когда-то вся гора.
Вал оказался настолько узким, что девушкам пришлось идти одной вслед за другой. Они не догадывались, что позади них, скрываясь в отдалении за кустами, шагал ещё кто-то. Ещё издали заметив на зелёном склоне их красные юбки и белые сорочки, безумный инквизитор решил последовать за ними.
Дойдя до края гребня, девушки остановились. Внизу перед ними предстала небольшая полянка с одинокой цветущей дикой грушей над обрывом, за которым открывался захватывающий вид на Выдубичи, на многочисленные автомобильные и железнодорожные развязки, на Южный мост и полосатые трубы ТЭЦ. Внизу перед ними располагалась та самая легендарная Лысина, которая прекрасно видна всем проезжающим по Столичному шоссе и мимо подножия которой они уже проходили.
Сделав ещё шаг, Майя и Жива невольно подались назад: на полянке в этот момент находились посторонние люди. Спиной к ним, разглядывая окрестности, стояли знакомые экскурсанты. Рыжий гид, о чём-то увлечённо рассказывая, стоял лицом к ним на краю обрыва.
– …правда, одним только ведьмам известно, что затмить тьму невозможно, – донеслись до Майи и Живы его слова. Заметив стоявших в отдалении на гребне редьюита двух девушек в белых сорочках и в красных юбках, он помахал им рукой. Все экскурсанты тотчас обернулись в их сторону.
– Ну, что я вам говорил, – шёпотом добавил гид, – видите? Стоило мне только упомянуть их, а они уже тут как тут: пожаловали на своё место силы. Так что не будем мешать им священнодействовать и отправимся теперь к следующей достопримечательности Лысой горы – к сгоревшей пожарной части.
Растянувшись цепочкой, экскурсанты двинулись вслед за ним по узкой тропинке в обход редьюита.
– Ну, и как тебе здесь? – спросила Жива, когда они исчезли из вида.
Майя неопределённо пожала плечами.
– Слишком шумно… да ещё эти трубы напротив весь вид портят.
Снизу из-под горы от автотрассы, действительно, шёл беспрерывный гул.
– Зато здесь видно далеко вокруг, – возразила Жива.
Убедившись, что экскурсанты покинули священное место, девушки осторожно, чтобы не набрать скорость и не поскользнуться на склоне, спустились с гребня вала на полянку и подошли к цветущей груше перед обрывом. Безумный инквизитор, тем временем, подобравшись ближе, притаился сверху за кустом.
– Интересно, почему только груши растут повсюду на Лысой? – поинтересовалась Майя. – Почему не яблони?
– Потому что плод её напоминает фигуру женщины, – ответила Жива, – что лишний раз доказывает, кому должна принадлежать Лысая. Это сейчас здесь всем заправляют мужики-родноверы, а раньше, когда ведьмы ещё не были ведьмами, а были просто язычницами, именно здесь они поклонялись своей богине Ладе. Перун объявился на горе гораздо позже.
– Так это и есть святилище Лады? – удивилась Майя. – А на вид обычная полянка.
– Ладе всегда поклонялись на открытом месте, – объяснила Жива. – Не прячась в лесу, как нынешние язычники. Правда, мужчин сюда тоже не допускали. А если замечали подглядывающего мужика, – она оглянулась, – то ловили…
Ей показалось, что сверху за ними кто-то подглядывает.
– И что?
– И живым он отсюда не уходил…
– Что же с ним делали?
– С ним все по очереди занимались любовью, – намеренно громко произнесла Жива, – пока тот совсем не лишался сил. А затем приносили его в жертву на этом священном кострище.
Она показала рукой на выжженный круг, черневший посреди зелёной лужайки неподалёку от цветущей груши. Скрывавшийся за кустами инквизитор обомлел, заведя глаза кверху, и истово перекрестился.
– Это тебе Навка рассказала? – с испугом посмотрела на кузину Майя.
– Нет, её мать, слепая ведьма, – на полном серьёзе ответила Жива, а потом, усмехнувшись, тихо добавила, – шутка!
Попятившись на коленках от греха подальше, безумный инквизитор не услышал последнего слова. Поднявшись во весь рост, он помчался прочь отсюда.
Двоюродные сёстры, тем временем, разбрелись по полянке, собирая вокруг сухие ветки и складывая их на месте жертвенного кострища. Майя вытащила из рюкзака захваченные из дома спички. Скомкав старую газету, найденную неподалёку, Жива просунула её под ветки и чиркнула спичкой. Костёр тотчас возгорелся, язычки пламени взметнулись высоко вверх.
Жива весело подмигнула Майе и в очередной раз спросила:
– Чья это гора?
– Девичья! – весело отозвалась Майя.