Устав читать я оглянулась вокруг. Стрелка, как и полчаса назад все стояла на одном и том же месте, но я побоялась отложить дневник и подойти к часам. Задумавшись, я вспомнила, что по крайне мере раза три смотрела на часы во время чтения, и за все это время стрелки не сдвинулись ни на минуту. Еще я обратила внимание на то, что вокруг было очень тихо. Что было совсем не характерно для нашего двора ранним вечером. Пожав плечами я решила читать дальше, а все таинственное оставить на потом.
«Допускается хранение одним человеком двух вещей сразу, но заклинаю того, кто держит этот лист в руках, не берите в руки третью вещь, если две уже лежат рядом. Вот уже месяц как я то рассыпаюсь в пепел, то превращаюсь вновь в человека, а все, потому что не послушалась великого императора Хуан-ди. Дворец Хуан-ди и Лей-цзы огромен. Никто и никогда не мог похвастаться, что обошел его весь. Люди, которые выбирались из дворца, говорили, что он все время изменяется, то становиться маленьким, примерно, как хижина самого распоследнего бедняка, то разрастается так, что занимает всю площадь горы Куньлунь. Правда я сама ни разу не видела тех смельчаков, что рискнули выйти из дворца и вернуться обратно. Молочная мать предупреждала меня, что бы гуляя по дворцу я не вздумала приближаться к желтой комнате. Пока я не стану женой ее сына, мне это запрещено. Но я…»
Одурев от прочитанного я перевернула лист на другую сторону, но там ничего не было. Рассказ или предупреждение оборвался на самом интересном месте. Более того, как только я отложила лист, он сам по себе свернулся в трубку. Листы склеились между собой и скоро передо мной лежал цилиндр из неизвестного материала. О дневнике напоминали только беспорядочно разбросанные по всей окружности цилиндра иероглифы. Вот так. На ощупь цилиндр по-прежнему был теплый и легкий и стал похож на браслет. Однако если верить дневнику, то этот никакой не браслет, а рукав от платья легендарной императрицы. У меня заурчало в животе- очень захотелось есть, хотя если верить часам, я ела всего час назад. Оставив цилиндр, я двинулась к выходу из комнаты, как вдруг то, что было надето на мою руку, напомнило о себе.
Мою руку охватило сияние. Теплый воздух, шедший от рукава императрицы приятно грел руку. Вдруг рука помимо моей воли поднялась и вытянулась по струнке. Пальцы смотрели в потолок. Рукав стал вращаться на руке сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, он испускал режущие глаза лучи. Вдруг движение прекратилось, и я увидела светящиеся надписи на все четырех стенах комнаты. Иероглифы были все те же, что и в дневнике, но я отлично их разбирала. На стенах было написано: Сиань, Лоянь, Пекин, Нанкин. Это было название китайских городов. Ноги понесли меня в комнату родителей, на четырех стенах их спальни отразились другие четыре города, вернее их название. Кайфын, Ханчжоу, Аньян и Чженжоу. Браслет обжигал. Момент, когда от него шло приятное тепло, давно прошел. Превозмогая боль, я двинулась в свою комнату. Однако, войдя в нее, почувствовала такой нестерпимый жар охвативший руку, что не выдержала и сорвала нарукавник. На стене только начали проявляться иероглифы, обозначающие вероятно названия еще какого-то города, однако у меня уже больше не осталось терпения. Сорванный с руки браслет тут же превратился в цилиндр, наподобие того, что лежал в комнате дедушки.
Однако мне было уже все равно, бросив его на пол, я кинулась в комнату родителей в поисках аптечки. Я знала, что у мамы есть аэрозоль от ожогов, потому что полгода назад сама покупала его для нее, когда она ошпарилась, перевернув на себя горячую воду. В этот момент в кармане кофты завибрировал мобильный. Смс гласила. «Слабаков уничтожают. Надень браслет и вернись в детскую.»
Я рассмеялась, ничто на свете не могло заставить меня вернутся сейчас в детскую. Бросив телефон на пол, я встала на стул и полезла за аптечкой. Вероятно, это меня спасло от более опасных ран, чем ожог. Захлебываясь идущими друг за другом сообщениями, телефон вдруг издал какой-то визжащий звук и взорвался. Один из маленьких осколков впился мне в ногу. Боль была такой, что на какое-то мгновение я забыла про ожог и, перестав контролировать себя, закричала. Тут же раздался топот. Кто-то метался по дому, а потом в комнату влетел Чжан Ли.
-Сладчайший Будда, да что это с тобой такое? Я три дня не мог к тебе дозвониться и на стук ты не отвечала. Соседи говорили, что к тебе несколько раз приходили с фабрики. Где ты была? И что это с тобой?
Я попыталась что-то объяснить, но потом замолчала, боль была столь невыносима, что я просто не смогла собраться с силами и объясниться. Вынув осколок из ноги, Чжан Ли аккуратно обработал рану, благо аптечка была рядом, а вот с рукой дело обстояло гораздо хуже. Рука была багрово красной, а волоски на ней обуглились и отвалились. Линь вызвал врача, однако, когда доктор, наконец, приехал, оказалось, что моя левая рука приобрела нормальный цвет и перестала чем- либо отличаться от правой. Когда, врач ушел, я со страхом посмотрела на Чжан Ли. Помня нашу последнюю размолвку, я ожидала от него чего угодно, но лицо моего друга выражало лишь участие и желание помочь. На следующий день я вышла на работу. Коленки мои тряслись, когда я заходила в здание цеха, однако день прошел спокойно. Меня не вызвали к администратору, да и косых взглядов я не заметила. Все было, как всегда. Может Чжан Ли ошибся? Однако, когда я задала ему этот вопрос, Чжан Ли отвел меня к тетушке Хай, соседке, с которой изредка общалась моя мама и та подтвердила, что приходили люди, и не один раз, а три. Однако Чжан Ли все-таки ошибся. Неизвестные люди не спрашивали, где я, а расспрашивали обо мне. Пусть так, однако все же любопытно, почему на фабрике не хватились меня. На что Чжан Ли, в свойственной ему иронической манере, посоветовал мне подойти к мастеру или начальнику и поинтересоваться ответом на этот вопрос. Прошла еще неделя. Без телефона было неуютно, и не я купила новый сотовый телефон и сим-карту. Это был уже третий телефон, и я совсем не удивилась, когда тут же получила см-с. «Если хочешь все узнать, зайди в Интернет, и жди сообщение на электронную почту». У меня не было дома компьютера, но не потому, что я избегала нового или не умела работать на нем, дело было в том, что живу я в хутуне. Так как всеобщая компьютеризация постепенно обхватывала весь город, то я надеялась, что скоро очередь дойдет и до моего хутуна. А пока я, в случае крайней нужды, пользовалась Интернет кафе. Вот и сейчас я уныло сидела, дожидаясь письма на свой электронный адрес, и думала только об одном. Когда все это кончится? Когда наконец неведомый мучитель оставит меня в покое? Наконец появилось извещение, что письмо, которого я в общем и не ждала, пришло.
В письме был приказ: «Введи в поисковик название городов, которые видела на стене!». Я тут же написала название городов. Однако информация, которая тут же лавиной посыпалась в ответ на мой запрос, заставила меня ахнуть и замереть. Все восемь городов в разное время были столицами императоров разных династий. Послышалось негромкое треньканье. На мой адрес вновь пришло письмо. «Еще чуть-чуть, и я бы узнал все! Ты слабая! Ты понесешь за это наказание…».
И безумный аноним вновь взялся за старое, только теперь в Интернете. Письма с угрозами сыпались и сыпались, не давая мне возможности осмыслить прочитанное и прийти к какому-то выводу. Экран компьютера стал опасно мигать. Испугавшись того, что компьютер повторит судьбу телефона и вот-вот взорвется, я быстро вышла из системы и расплатившись с оператором выскочила на улицу. Небо над Пекином было голубым. Обычная дымка, которая месяцами висела над городом и давила духотой и тяжестью, сегодня куда-то улетучилась. Я поверила, что все будет хорошо и выбросив в урну только что купленный телефон, который опять захлестнул поток смс, счастливая и свободная двинулась к парку, где меня ждал Чжан Ли.
Парк встретил нас свежестью и покоем. Это все что нужно было сейчас моим измученным нервам. Размолвка с Чжан Ли была забыта. Рассказав Чжан Ли о событиях сегодняшнего дня, я упомянула о купленном и выброшенном телефоне. Что-то мелькнуло в глазах моего друга, он даже хотел что-то сказать, но удержался и лишь обиженно вздохнул. Но обижаться Ли долго не умел, поэтому не прошло и пяти минут, как на мою голову водопадом посыпались версии о том, зачем телефонному психопату понадобилось мое присутствие в Интернет кафе. День начался отвратительно, но зато закончился чудесно. Мы долго стояли у ворот хутуна, не в силах расстаться, пока наконец не стемнело окончательно. Утро началось с шума. Староста хутуна шел от дома к дому и стучал во все двери. Выглянув в дверь, я долго пыталась хоть что-то понять из шума и гама, поднявшегося во дворе, пока наконец не сообразила, что речь идет о переезде.Староста говорил о том, что вечером нам всем надо будет собраться в районной управе, там будет окончательно решен вопрос о нашем переселении. На следующий день я уже точно знала, где буду жить, в каком районе, на каком этаже и даже номер квартиры знала. Правда квартиру еще не видела. Однако знала, что в ней, как и в моем родном домике, будет три комнаты. Мои родные считались без вести пропавшими и пока не появиться официальное уведомление о том, что расследование закончено, никто не посмеет заявить мне, что они вычеркнуты из домовой книги. Так как с квартирой все было ясно, нам, жителям хутуна, предложили освободить дома в недельный срок. Вечер следующего дня застал нас с Ли в новой квартире. Квартира была чудесной, но безликой. В общем, это была не моя квартира. Поохав и поахав, я закрыла дверь квартиры новеньким ключом, и мы поехали домой. Линь предложил помочь уложить и перевезти вещи. Я согласилась, хотя червячок подозрения опять начал точить меня. Ну что я могла с собой поделать? Обделенная любовью родителей, угрюмая, сторонящаяся вся и всех девочка, никак не могла поверить, что кто-то готов любить и заботиться о ней. Собственно, не собранными вещи остались только в комнате родителей и на кухне. Кухню я взяла на себя, а Чжан Ли отправила в комнату родителей. Я понимала, что это не правильно, что я сама должна все собрать и распорядиться о том, что надо оставить, а что выбросить, но я просто не могла заставить себя дотронуться до вещей родителей. С самого детства на комнате родителей лежало табу. Сейчас, когда их не было со мной, ничего не изменилось. Я уже почти закончила свою работу в кухне, когда вдруг услышала восклицание Чжан Ли. Бросив все, я влетела в комнату. Чжан Ли держал в руках какой-то документ и растерянно смотрел на меня. Сбылись мои худшие подозрения. Чжан Ли даже не приступал к укладке вещей, а копался в бумагах моих родителей. Впрочем, как Ли объяснил позже, он решил начать с документов, а потом перейти к тряпкам и мебели, но увлекся и обо всем забыл. Взглянув на документ, я застыла от неожиданности. Это был официальный документ, и внизу стояла подпись знакомая и дорогая каждому китайцу. Это была подпись Мао Цзэдуна. Сев на диван, мы вместе читали и перечитывали документ. Помните рассказ матушки Ши, в котором она рассказывала о лаборатории в Пинфане, о страшных опытах над людьми? Бабушке и дедушке тогда было всего двадцать лет. В это невозможно было поверить, они были младше меня, когда одним недобрым утром их похитили прямо с улицы и увезли в неизвестном направлении! Дедушку и бабушку поместили в подземную лабороторию.На двери лаборатории стояло число девять. Это число имеет очень большое значение, для китайцев. Не иначе как боги держали свои руки над головами бабушки и дедушки в те страшные несколько месяцев. Но скорее всего, им просто повезло, в Харбин вошла Красная Армия и пленники лаборатории №9 были спасены. Дедушка и бабушка вышли живыми из этих страшных стен, но как гласил документ, который я сейчас держала в руках, через десять лет они вернулись в Пинфан и провели там неделю. Насколько я знаю, там, в этих подземных казематах, до сих пор таиться опасность. Можно войти внутрь живым и здоровым, а унесут тебя оттуда на носилках. Имея на руках девятилетнего сына, дед с бабкой все же рискнули, и заручившись документом, с подписью, открывающей все двери, поехали. Судя по документам, они поехали не сами по себе, а в качестве сотрудников лаборатории занимающейся космическими разработками. Вот уж не знала, что в лаборатории, где работали мой отец и мать, чуть раньше трудились дед и бабушка. Впрочем, любопытный документ не пролил свет ни на одну тайну. Он являлся просто разрешением. Было не понятно, что хотели найти старшие представители семьи Линь в Пинфане через десять лет после окончания оккупации японцев, и почему этот документ оказался затерянным среди бумаг отца. По логике вещей ему самое место было в архиве дедушки, но…Перерыв был окончен, и мы опять приступили к укладке. Чтобы не дразнить Ли, голова, которого все время была повернута в направлении секретера с папками, я просто выгребла все документы и не глядя сложила их в чемодан. Настал вечер. Все было уложено. Эхо наших голосов отражалось от стен и вгоняло в тоску. Переезд был запланирован на среду. В два часа дня должны были приехать грузовики. Я не знала, что делать. Лишь несколько дней назад мне удалось закрыть брешь, которою я проделала своим отсутствием на работе, и теперь я просто не могла подойти к начальнику цеха с просьбой отпустить меня на пол дня. Как всегда, спасение пришло в лице Чжан Ли. Утром, уходя на работу, я попрощалась с комнатами и самим домиком. Отдав ключи Ли, который как всегда ждал меня у ворот, я попросила его не провожать меня. Я не хотела, чтобы он видел, как я плачу. Вечером я вернулась уже в другую квартиру. До двенадцати ночи мы раскладывали с Ли вещи и конечно не успели все расставить по местам. Было уже очень поздно, и поэтому я предложила Чжан Ли переночевать в одной из комнат. Однако он мягко отклонил мое предложение и уехал. Я уже не раз задумывалась о том, где живет Чжан Ли и на какие деньги. Но когда я спрашивала его о месте работы, он отшучивался или говорил, что работает на национальную безопасность. И вот сегодня, проводя час за часом без сна, я задумалась о Чжан Ли всерьез. Он не нуждался в средствах. Это было видно с первого взгляда. Гостиница, которую он снимал, была из разряда пятизвездочных и жил он в ней уже больше месяца. Впрочем, если он агент национальной безопасности…Последнюю мысль я додумать не успела, так как меня наконец сморил сон. За всеми этими проблемами я совершенно забыла, что приближается день образования республики-первое октября и была очень обрадована, когда на очередном собрании по поводу подведения итогов месяца узнала, что следующие несколько дней будут выходными. Я предвкушала прогулки по паркам и скверам, неспешные чаепития и задушевные разговоры! Однако Чжан Ли вдруг огорошил меня, предложив совершенно другую программу на предстоящие выходные, и я вынуждена была с ним согласиться. Он предложил поехать сначала в Харбин, а потом в Пинфан. Билеты пришлось доставать с большим трудом. В праздничные дни весь Китай двигается с места и мигрирует внутри страны, навещая родных и родственников. Там, куда отправлялись мы, нас никто не ждал. Мы ехали в Харбин. Кто-то из маминых родственников жил в трех часах от Харбина, в Муданьзяне, но наш маршрут лежал немножко в другую сторону. Нам надо было в Пинфан.