Наверное, со стороны это показалось бы очень смешным — нелепо подергивающаяся кучка полумертвого мяса, пытающаяся подползти к лучу золотого света. Но темный ушел — не потому ли, чтоб этого не видеть? — а больше глазеть на корчи полудохлого оборотня на ковре было некому. Яххи даже сипло кашлянула, вдруг развеселившись. Посланец Небесного Огня коснулся щеки, словно ласковая ладонь. Лисси немного полежала, собираясь с силами — а потом позволила телу скользнуть в спасительное изменение.
Лапы чуть подергивались, и сама она мелко дрожала — не от страха и не от холода, просто слишком велико было напряжение. Солнечная Кровь вскипела — и разом заболели и зачесались все раны, ссадины и переломы. Исцеление не бывает безболезненным. Забывшись, Яххи коротко застонала. Мучительно ломило челюсти, прямо-таки выворачивало — это начали отрастать новые клыки. А вот это надолго. Ткани срастаются быстро, а вот кости, даже сросшиеся, первое время еще очень хрупки, да и зубы вырастают не за час. Встать не получится, впрочем… Ведь т?хесс пока тут нет? Только запах его повсюду! Яххи потянула носом — и неожиданно звонко чихнула. Целые снопы искр разлетелись под сомкнутыми веками, и за этим взрывом она не сразу смогла снова почуять его присутствие.
Позор. Чтоб древний враг продолжал наблюдать за дочерью Солнечной Крови в такой нелепой и жалкой позе? Позор!
Лисси дернулась раз, другой — и медленно поднялась на дрожащие подгибающиеся лапы. Поднять голову повыше не получилось, так что она могла видеть только его сапоги. Яххи вдруг увидела себя глазами т?хесс — дрожащая облезлая шавка, едва стоящая на разъезжающихся лапах, чуть не в голос скулящая от боли и слабости…. Позор! Лисси все же вздернула голову выше, попыталась оскалиться и тихонько зарычала. То есть подумала, что оскалилась и зарычала, потому что впервые в жизни услышала над собой… смех т?хесс! Не смех даже, а так, смешок — но все равно. Т?хессе умеют смеяться?! Т?хесс смеется над ней?! Рычание стало громче — и вдруг против ее воли сменилось придушенным взвизгом. Яххи повисла, ухваченная за шкирку железными пальцами темного, и лапы ее бессильно дергались, не доставая до пола.
Шелк густого синего оттенка, из которого была сшита рубашка, приятно холодил кожу на груди и плечах. В здешних норах, упущением Богини названных дворцами, кишащих насекомыми, шелк — единственное спасение, чтобы не завшиветь. В нем поголовно щеголяло Темное посольство, не имея возможности как следует помыться. О ритуальных омовениях речь вообще не шла.
…Бездонны подземные, священные озера Маэ'Тхэ — Сердца Мира, выточенные в толще земной бесчисленными слезами Матери Гор. Черны их ледяные воды. А по берегам растут кружевные каменные цвета, чья красота так хрупка, что рушится от легчайшего вздоха…
— Это вино можно пить, мой Лорд.
Видимо Джен'нон все же увидел, как его господин облизал пересохшие от жажды губы.
— Мне бы воды. Простой чистой воды.
— Не просите, мой Лорд. Я скорее умру, чем дам вам ЭТОЙ воды.
— Ладно, — ухмыльнулся Ланх'атт. — Ты мне нужен живым.
С отвращением проглотив предложенный напиток, Черный Лорд вспомнил об оставленной без присмотра лисси. Положим, она никуда не денется, но следует проверить.
Девчонка оказалась разумной и все же обернулась. Значит, небезнадежна. Вот только выглядела лисси хуже, чем столетняя львиная шкура, лежащая в тронном зале царя Крикса — половик для шести поколений коронованных наглецов. Ланх'атт не сдержался и хмыкнул, подавляя рвущийся смех. Забавное зрелище — полудохлая Светлая-лисси, пытающаяся нарычать на Черного Лорда.
Где твоя яркая огненно-ало-золотая шкура? Где острые, как бритвы клыки? Где стремительная мощь гибкого, ловкого, почти совершенного тела? А воняет от тебя… Придется сначала мыться, а потом ужинать.
И, чтобы не перепоручать своим подчиненным столь неприятную процедуру, которую они, кстати, ничем не заслужили, Ланх'атт схватил лисси за шкирку и понес к бассейну в царском саду. Если из него берут воду для питья и готовки во дворце, то выполоскать в нем лисси будет не опасно. Для её здоровья.
— Я хочу лишь смыть грязь, — пояснил Ланх'атт, прежде чем макнуть скулящего оборотня в воду. — Я не собираюсь тебя топить.
Поверила лисси или нет, ему было безразлично. Чудесная шубка лисси имела удивительное свойство быстро избавляться от грязи. Перемазанному от носа до кончика хвоста оборотню хватало пару раз окунуться в речку, чтоб каждая шерстинка засияла снова солнечным золотом. Но с бывшей невольницей пришлось повозиться, прежде чем Ланх'атт добился своего. Сначала лисси визжала и пыталась сопротивляться, а потом просто повисла бессильной тряпкой.
Черный Лорд отнес её обратно и уложил сушиться на солнышке.
От прикосновения его руки ошейник распался на три неровных куска.
— Ну вот. А теперь принеси мне мяса — сырого, свежего, лучше теплого, — бросил он Джен'нону, с нескрываемым удовольствием разглядывая результат стольких усилий.
Начинающая подсыхать шерсть лисси сверкала всеми оттенками червонного золота. И даже с закрытыми глазами Ланх'атт видел, как все сильнее и жарче разгорается солнечное пламя её несломленного гордого духа.
Вот он — самый достойный из врагов, в поединке с которым не зазорно пролить кровь. Никто так не угоден Богине, как темный эльф, погибший от клыков или парных клинков лисси.
Ланх'атт удобно расположился в кресле и улыбнулся собственным воспоминаниям. Пред его мысленным взором вставали неисчислимые рати Темных и Светлых. Облако светлоэльфийских стрел заслоняет солнце, ревут в боевом неистовстве орки-берсерки, грохочут барабаны гномов, и земля содрогается под копытами конницы… Богиня ликовала в те дни, собирая самые щедрые и почетные жертвы. То были славные битвы. Могучие воины Света и Тьмы уходили из жизни в славе и доблести. Ибо только достойный враг дарует чистую смерть.
Джен'нон добыл не только парного мяса, но и свежего молока. И не задавал вопросов. Только Владычица в праве спрашивать с таэн'исc'карра — Первого Воина. Лишь пред ней он в ответе за всё.
Кому-то это может показаться странным, но оборотни очень редко едят в зверином облике. Нет, вгрызаться после славной охоты в сочный кусок еще теплого мяса — это почти ритуал, но вот до того, чтобы жрать, подобно собаке, из миски, истинная лисси не опустится никогда. Как бы сильно ни подводило живот от голода у истинной лисси, и какими бы запахами ни дразнила еда. Наверное, т?хесс этого не знал, а, может, хотел еще сильнее унизить пленницу? Нет, принудительное купание в бассейне было не только необходимо, но еще и приятно, а в перетаскивании за шкирку она виновата сама, но… но… За кого он ее принимает?
Яххи лежала, подставив бока косо падающим закатным лучам, и искоса поглядывала на своего… спасителя? Нет, это вряд ли. Чтоб темный эльф спас лисси по доброте душевной? Тогда — хозяина? Это слово не понравилось Яххи настолько, что она даже нос сморщила. Ну, уж нет! Чего он хочет? Зачем вытащил ее из клетки и возится теперь с ней?
"Жертвоприношение", — подумала Яххи, — "Ну, конечно. Ладно, темный, может, тебе и представится случай испытать на своей шкуре клыки лисси!"
Гордые мысли прервал очередной вопль исстрадавшегося желудка. Тело, в бешеном темпе восстанавливающее повреждения, требовало свое. Яххи кинула еще один косой взгляд на т?хесс. Темный удобно откинулся в кресле и закрыл глаза, чуть улыбаясь чему-то. Что за злобные мысли бродят в его голове, а? Впрочем, сейчас от него не исходило угрозы, вернее — угроза оставалась всегда, она облекала его как вторая кожа, но направлена она была не на нее.
Ну, ладно. Поесть необходимо, и эта пища выглядит…. У Яххи даже в глазах потемнело от почти неконтролируемого желания — вскочить, наброситься на сочащийся дивным запахом кусок парного мяса, вонзить в него благополучно отращенные клыки… Нет, так нельзя. Пища добыта не на охоте, к тому же, эта пища — из рук врага. Пусть темный не думает, что лисси незнакомо достоинство!