— Отчего ты не ешь? Я не собираюсь травить тебя, лисси, — т?хесс произнес это, не открывая глаз.
"Вот и славно, что ты не смотришь", — подумала Яххи, подбирая под себя лапы и собираясь с силами, чтоб совершить изменение, — "Следишь, конечно, но ведь и я не собираюсь с тобой драться. Сейчас не собираюсь".
Возвращение в двуногий облик прошло болезненно и не так быстро, как обычно — оно и понятно, силенок-то почти нет. Яххи, все еще стоя на четвереньках, потрясла головой, избавляясь от звона в ушах, и неловко перевалилась на зад. Подтянула колени к груди, положила подбородок сверху — и заявила со всей наглостью и вызовом, на которые была способна:
— Я не животное, т?хесс. Если тебе некого кормить из миски, заведи собаку!
— О! — ухмыльнулся темный эльф, — Да ты умеешь говорить, и так вызывающе к тому же! Ешь, иначе ты сейчас снова свалишься на пол, лисси.
Еще одно приглашение Яххи не требовалось — ее и так уже трясло от голода. Лисси, не вставая с пола, дотянулась до плошки с молоком. Рука дрожала так, что она едва не расплескала половину. Первое питье за столько времени, не считая той воды, что она наглоталась в бассейне! Она выпила все до капли, не отрываясь, и всерьез задумалась, а не вылизать ли плошку? Желудок снова заурчал. Яххи тихонько фыркнула, сообразив, как отреагирует ее измученное брюшко на целую миску успевшего чуть подкиснуть молока. Довольно прижмурилась, слизнула последнюю капельку с краешка плошки — и потянулась за мясом. Даже в двуногом обличье оборотни не пренебрегают сырым мясом, искренне считая его лучшей едой. Острые коготки лисси разделывали кусок вырезки не хуже ножа и вилки, а на качество и остроту зубов оборотни никогда не жаловались — ни в зверином облике, ни в двуногом.
Когда последний кусочек был проглочен, Яххи облизнулась, аккуратно отставила миску и приняла прежнюю позу. Обхватила колени руками, снова водрузив сверху подбородок, и, выжидающе посмотрев снизу вверх на т?хесс, сообщила:
— Яххи-сэй моё имя, что значит Солнечная Искра. Благодарю за помощь и пищу, т?хесс. Когда ты желаешь скрестить со мной клинки?
Воистину, не каждый оборотень сможет похвастаться тем, что ему удалось настолько удивить темного эльфа! Выражение лица т?хесс было неописуемым. Он даже глаза открыл и выпрямился в кресле, чуть подавшись вперед.
— Скрестить с тобой — что?
"Если он сейчас рассмеется, я его укушу", — подумала Яххи.
— Клинки, — повторила она с нажимом, — Или т?хесс просто зарежет меня на своем алтаре, даже без поединка?
— Интересно, где ты их умудрилась спрятать? — чуть улыбнулся Ланх'атт.
Он едва сдержался, чтобы не захохотать во весь голос, рискуя переполошить весь дворец.
"Наглая девчонка! Нет, право слово, со Светлыми не соскучишься!"
— Пока что ты пригодна только для того, чтобы я мог оттачивать свое чувство юмора, Яххи-сэй. Смерть на алтаре — честь для пленника, взятого в бою, а тебя, если помнишь, я купил на базаре. Богиня оскорбилась бы, — довольно хладнокровно заявил Черный Лорд. — Кстати, как ты относишься к одежде? У моих рубашек сегодня день жертвоприношения и я не пощажу и еще одну. Так как?
Тут настал черед удивляться Яххи. Т?хесс хочет ее оскорбить, отказываясь от поединка? Или… нет, он сказал именно то, что думал. Вот только… если ему смешно, почему не смеется?
— Ты же не хотел оскорбить меня, т?хесс, — удивленно сказала лисси, — Почему же делаешь вид, что хотел? Я не понимаю. Я насмешила тебя — так почему ты не смеешься? Солнечная Кровь умеет видеть сквозь тени, разве ты не знаешь? Я же не сказала: "становись и сражайся со мной прямо сейчас!" Я спросила, когда ты будешь готов это сделать, только и всего. Разумеется, у меня нет моих клинков… — Яххи закусила губу и отвернулась, — У меня еще не было своих мечей…. Если бы были… если б только они у меня были!
"Ну вот, теперь еще давай поплачь у ног врага, дочь Солнечной Крови!" — зло подумала она, вонзив когти в ладонь, чтоб не взвыть от стыда.
Т?хесс на нее не смотрел. Вот и хорошо.
Самому Ланх'атту чужая нагота была так же безразлична, как обнаженность лесной чащи в преддверии зимы. Но в человечьем городе, где всё перевернуто с ног на голову, он не хотел рисковать удачным завершением миссии своего посольства. Владычице нужно время относительного спокойствия на границах, и она его получит. Тиримис простоит еще три Цикла.
Эльф заглянул в плетеную корзину для одежды и извлек длинную простую рубаху. Ему она почти доходила до колен, а лисси могла прикрыть до самых пяток. И самое забавное, что рубашка была глубокого черного цвета.
— Я благодарна т?хесс за эту одежду, — ритуальные фразы, должно быть, и придуманы как раз для таких вот случаев. Яххи подхватила на лету брошенную ей рубашку. Цвет ее… а что, разве она ожидала увидеть веселый травяной узор на рубахе темного эльфа? — так вот, то, что рубашка оказалась черней безлунной ночи, Яххи не взволновало совершенно. По правде сказать, ей было все равно, что надеть. Вынужденная нагота в этой проклятой клетке, под сальными ухмылками чужаков, доставляла лисси боль едва ли не большую, чем все пинки и удары. Нагота священна. Среди сородичей, в кругу своего Рода, Яххи бегала, плясала и тренировалась нагишом, так же, как и десяток ее сверстников. Они должны были получить свои мечи этой осенью. Искорка уже гордо носила расшитую зеленью и золотом светло-коричневую тунику старшей ученицы и даже краем глаза подглядела однажды, как мать с глубоким поклоном принимает из рук посланца сай-элле, светлых эльфов, продолговатый футляр золотистого дерева — те самые мечи, которые предназначались ей! Мечи, которые Мудрая Солнечной Крови заказала у лучших мастеров По-Эту-Сторону-Великой-Реки….
…Тунику охотники сорвали сразу — еще бы! Теперь в ритуальной одежде воительницы-лисси щеголяет какая-нибудь изнеженная самка, а мечи…. Яххи надеялась, что клинки сгорели вместе с домом.
Она тихонько шмыгнула носом, подворачивая слишком длинные для нее рукава рубахи, повела плечами, откровенно радуясь прикосновению прохладного шелка, немного неловко поднялась на ноги и, поймав взглядом глаза т?хесс, совершила тщательно выверенный ритуальный поклон по всем правилам.
— Я благодарна, — повторила лисси, распрямляясь, — Ты — достойный враг, т?хесс. Позволишь теперь узнать твое имя, ведь мое тебе теперь известно?
Интересно, а темный знает, что все это — и поклон, и благодарность, и обмен именами — начало традиционного вызова? Наверняка знает. Он выглядит достаточно… осведомленным в обычаях лисси. Правда, формально она еще не имеет права бросать ритуальный вызов, но, раз не осталось в живых больше никого из ее Рода, кто посвятил бы Яххи-сэй в воины…. Если ей удастся освободиться и вернуться домой, старейшина соседского Рода наверняка проведет обряд!
Что? Лисси приглашает на ритуальный поединок? Кто же кого пытается оскорбить?
"Если бы нашлись свидетели нашего разговора, их пришлось бы убить", — подумал Ланх'атт.
Полуживая девчонка-лисси, едва стоящая на ногах, вызывает на бой Первого Воина Владычицы! Никто не поверит, что такое возможно. Сколько раз его вызывали свои и чужие? Со счету сбились даже дотошные и въедливые летописцы Владычицы, тщательно фиксирующие любое событие из жизни её приближенных. В подробностях и мельчайших деталях. Воспоминания увели Черного Лорда в тот памятный день, когда Сэт'арр встречала его во дворе своего дома — ослепительно прекрасная и смертельно опасная. Высокая, затянутая в синее с черным фигурка, в ожидании замершая на снегу. Они вместе начертали на его первозданной чистоте алые письмена новорожденной любви и верности. И не было в жизни Ланх'атта лучше соперника, красивее боя и почетней победы. Необоримая Сэт'арр признала поражение и согласилась стать матерью его детей. И теперь, Владычица в редкие минуты душевного комфорта обращается к Первому Воину не иначе, как кэно'и'насс — Отец Трех Дочерей. Младшая из которых как раз в возрасте Светлой. Те же обостренное чувство собственного достоинства, бездна непримиримости и… свободолюбие. Это в Младшей от отца.