---------------------------------------------
У стариков — жизнь позади. Старики много знают — хороший совет всегда дать могут. Только и молодой хорошее слово сказать может: силы у него больше, глаз лучше, руки твёрже, вся жизнь впереди — он вперёд смотрит.
Давно удэ в тёплых краях жили, на равнине, на берегу моря. Много их было, как деревьев в лесу. Тихо жили, ни с кем не воевали. Зверя били, рыбу ловили, закон соблюдали, детей растили. Давно это было.
Тогда в одном стойбище хозяином был старый шаман Бата. Как заболеет кто-нибудь — вытащит Бата свой бубен, на котором Агды — гром — нарисован, костёр разведёт, бубен на костре подогреет и начнёт шаманить. Вокруг костра ходит, пляшет, разные слова говорит, поёт, в бубен бьёт, будто гром гремит. В бубен бьёт Бата, говорит — злых чертей пугает… Шум такой поднимет, что потом эхо два дня откликается. Иной больной и выздоровеет, глядишь. А если умрёт… и тогда шаман своё дело сделает: на серой птице с красным клювом душу покойника в подземное царство — Буни — увезёт. Ту птицу, правда, никто не видал, да как шаману не верить!
Боялись шамана сородичи, слушались его. Что захочет шаман взять — отдают. Что скажет шаман — сделают. Как шаману не дать? Не дашь — он злых чертей на стойбище напустит — всем худо будет… Говорили про Бату, что он очень большой шаман!.. Черти шамана любили — всё у Баты было, даже тогда, когда все другие удэ голодали, свои унты с голоду жевали.
И жил в том стойбище молодой парень Димдига. Охотник хороший: одной стрелой двух гусей убивал. Парень, как парень — не хуже других, а лучше. Смотрел этот парень на Бату — одного в толк не мог взять: почему это так получается: двух уток он убьёт, одну — себе, другую — Бате отдать надо; двух соболей забьёт, одного — себе, другого — опять Бате. Бату на охоту не ходит, шаман в болоте не мокнет, на солнце не сохнет, на морозе не мёрзнет, а добычи столько же получает, сколько Димдига. Отчего это?
На совете мужчин Бата говорит, разделивши добычу:
— Хорошо сделали мы, все довольны…
Говорит Димдига:
— Хозяин, я недоволен… Почему так? Ты в юрте сидишь, ног не бьёшь. Тебе все мужчины половину отдают. Почему у меня — охотника — меньше добра, чем у тебя?
— Глупый ты! — говорит Бату. — Счастье мне духи приносят! Почему? С ними поговори… Вот сейчас всех чертей своих сюда позову.
Рогатую шапку надевает, пояс с погремушками надевает, за бубен гремящий хватается. Гремит бубен, по всей округе гром идёт.
Просят старики:
— Не шамань! Молодого не слушай! Он ума на охоте не добыл, только зверя на охоте добыл…
— Ладно! — говорит шаман, — только ради вас его прощаю!
И опять ходит Димдига на охоту. Зверя бьёт: одного — себе, одного — Бате. А шаман всё Димдигу ругает. Что бы ни сказал парень — всё шаману впоперёк.
…В тот год из дальнего стойбища люди прибежали. Оборванные, голодные люди прибежали. Говорят плача:
— Страшные люди на нас напали. Войной идут! Множество великое их! Сами — как тигры! На диких зверях ездят!
— Что за звери? — спрашивает на совете Димдига. — Собаки?
— Нет, не собаки!
— Олени?
— Нет, не олени, нам ли оленей не знать. Всю жизнь оленей держали! Четыре ноги у тех зверей; шерсть гладкая, морда на оленью похожа, да не совсем: хвосты у тех зверей длинные, на ногах круглые копыта, да на шее тоже длинные волосы. Кричат те звери так, что далеко слышно. У тех, кто крик их услышит, сердце заячье делается! Те люди никого не щадят! Мужчин убивают, женщин с собой уводят, детей малых под копыта своим зверям бросают!
— Плохие люди! — говорит Димдига. — Уходить надо, у нас с ними драться силы не станет!
— То не люди! — говорит Бата.
— Да мы сами видали: две руки, две ноги, одна голова у тех людей. Не по-нашему говорят.