– Племянник, говоришь… Эй, а как тётку твою зовут, хлопец?
Знаменский почувствовал, как ноготь женщины пишет у него на тыльной стороне ладони.
– Тетя Зоя зовут.
– Тетя Зоя, хорошо. Майже добре. Нам звоночек был, что южнее москальский спецназ действует. Двенадцать человек положили, вроде сахарных «ковбоев», одного пожалели, а потом на закуску восемь «вепрей» грохнули. Сейчас племянника твоего на свету посмотрим. Тот «ковбой», что уцелел, оказался уже турком, вот так. Он описание обидчика дал. И какой-то алкаш рассказал, что человек-невидимка с него одёжку снял.
Открылась дверца с другой стороны. Там стоял еще один боец атамана Пестуна, с автоматом и планшетником, на котором было некое изображение.
– Э, чего ты несёшь, мужчина? Какой из него москальский спецназ, видишь, маленький, щуплый, – стала оспаривать женщина. – Этот алкаш вам не только про человека-невидимку расскажет, но и про русалку, которую он вместо воблы использовал.
– Эй, Петро, – окликнул тот, что слева. – Похож фрукт?
– Да нет, не особо. Тут на экране чёрт какой-то полосатый. Турок, что ли, совсем дурной был, такое описание давать? А этот парень как парень.
– Ладно, фиг с ними, пусть едут. И в следующий раз, тетка, так просто не отделаешься, раком поставлю.
– Ах ты охальник.
Дверца слева под смешок шуцмана захлопнулась. Стала закрываться и дверь справа. Но вдруг застыла.
– Эй, хлопец, это что там у тебя, берцы с противоминными протекторами? Ну-ка, руки покажи.
– Пожалуйста, пан.
План действий был уже самого начала этой сцены в голове Знаменского.
Он резко поворачивается и распрямляет ноги, толкая дверцу. Она на большой скорости бьет того, что слева, в физиономию, и укладывает его затылком на землю. Знаменский выскакивает наружу и резко приседает. Над его головой проходит очередь, пропарывая кузов автомобиля. Знаменский стреляет. Первая пуля тому, кто около «фольксвагена». Знаменский распластывается на земле. Вторая пуля тому шуцману, что стоит слева от машины – в ногу.
Так, все трое нейтрализованы.
– Что ж ты делаешь, ирод? – раздался над головой возмущенный голос женщины.
– С вами всё в порядке, тетя Зоя?
– Какое в порядке? Ты трех человек укокошил. Они ж местные и в бандиты от нищеты подались. Как же еще им заработать детям на пропитание?
– Троих не убил, это преувеличение, двое точно будут жить и зарабатывать детишкам на молочишко каким-нибудь скверным образом. Хорошо, пусть продолжают в том же духе, если вам так хочется. До свиданья, тетя Зоя. Если спросят, с чего это вы меня подвозили, скажете, что я вас принуждал оружием и тогда никаких неприятностей не случится.
– Так ты москаль, хлопец?
– Я не хлопец и не москаль, я – русский, как и вы.
Он захлопнул дверцу. Но ее голова еще появилась из окна машины.
– На, поесть-то возьми, племянничек.
– Спасибо, я на таблетках. Бутылка воды разве что не помешает. Вообще-то и шоколадка тоже.
Едва взяв бутылку и шоколад, он растаял в наступающих сумерках – на дороге остался только его плащ.
– Что за черт! Или не чёрт, а ангел, – покачала тетя Зоя локонами, выделанными с помощью многочисленных бигудей, и надавила на газ.
Через час Знаменский вышел на точку. Заброшенный завод по производству стройматериалов. Эстакада, с которой когда-то выгружались вагоны с сырьем, опасно покосилась на изъеденных ржавчиной опорах.
Отсчитываем третью опору. Вынимаем клепку, она еле держится, за ней крохотный слот, вставляем туда штекер. Пора подавать сигнал вызова…
В двадцати сантиметрах от головы автоматная очередь нашпиговала свинцом ржавую сталь. Знаменский мгновенно откатился от опоры в заросли жесткого словно жестяного бурьяна. Дал три одиночных по противникам. Вот они в окнах второго цеха. Одного снял, тот даже вывалился из окна.
Теперь перебежка по траншее, вверх на скат, отползаем на несколько метров и снова три одиночных. Второго нейтрализовал… Слишком много следов он оставил сегодня и каждый живой «след» давал на него информацию: янычар Кто-то-там-оглу с не полностью очищенной памятью, шуцманы электрического атамана Пестуна, возможно тетя Зоя, хотя не хочется в это верить. А за ним следят серьезные люди из «Майлстоун», которые умеют получать и анализировать информацию. Не способен ты Знаменский к самостоятельным действиям – в голове словно зазвучал бас капитана Лямина. Можешь быть только ведомым…
Снова три выстрела, перебежка, свинцовая стежка проходит возле ног, Знаменский перемахивает через заросшую сорной зеленью песчаную кучу и натыкается сразу на тройку. Судя по разномастной форме – это шуцманы атамана Пестуна, впрочем, все с приборами теплового видения. Один из тех тащит ручной пулемет, настоящего бельгийца FN Minimi. Не тяжело?
Перехватив ствол, Знаменский бьет пулеметчика в пах, под бронежилет, отведенный ствол изрыгает огонь и попадает в шуцмана с рацией. Знаменский в полуобороте выключает пулеметчика ударом локтя в висок, заслоняется его телом от третьего шуцмана, автоматчика. В пулеметчика входит целая автоматная очередь и, благодаря бронежилету, остается внутри него. Пока тот оседает, вибрируя от бьющей крови, Знаменский стреляет поверх его плеча в автоматчика. Потом отбрасывает пулеметчика и, положив пулемет на его тело, даёт длинную очередь по окнам цеха.
Наступила тишина. Всё?
Знаменский не знал, что кровь шуцмана испачкала метаматериал его комбинезона в районе груди и сделала заметным для снайпера, находившегося в полукилометре на водонапорной башне, опытного стрелка из «Грейхаунд».
Звук выстрела Знаменский уже не услышал, он уронил лицо на песок и устремился по темному тоннелю прежде, чем почувствовал боль.
Через двадцать минут к его телу подошли люди атамана Пестуна.
– Ось гад москаль, за один день сім наших убив і трьох ранив , – с уважением сказал один из них и, словно очнувшись, налился злобой. – І він ще живий. Зараз я йому буду потрухи вирізувати, по одній кишці, буду очі виколювати і глотку пиляти.
Другой поднес к уху мобильник и закивал чьим-то словам. Потом обратился к своему товарищу, который уже пару раз пнул ногой лежащее тело.
– Отаман велів москаля до нього доставити разом з усіма речами. Сказав, щоб йому шкуру не псували, так він дорожче коштуватиме. Продасть його отаман «вепрам».
7.
– Р.С., этот русский меня разочаровал. Вроде и боец неплохой, бегал, дрался и стрелял хорошо, под двадцать противников уложил, я даже себя на его месте представлял. А к концу приключения – прокол за проколом.
– Его женщина выдала, та, что минивэн вела?
– Раскололась, конечно, когда «вепри» ее чуток прижали. Но еще раненые бойцы атамана Пестуна описали его внешность и ту бабу, с которой он ехал. Почему он не добил их всех, не понимаю. Ещё какой-то мальчишка из организации «Юність Бандери» заметил, куда уходят следы русского от дороги. Так что мне оставалось только вызвать снайперскую группу.
Собеседник торжествующе улыбнулся, засверкав хорошо отбеленными зубами.
– Куда его теперь, Сверло?
– Люди Пестуна его «вепрям» отдадут, или точнее продадут, как у них принято, где-то за пятьсот баксов. А груз заберем мы.
– Кто мы?
– Завтра туда отправляется трое парней из «Грейхаунда» с большим чемоданом.
– Ладно, иди, у меня дел немало накопилось.
Сегодня Сверло был подчеркнуто вежлив, видимо сменил тактику, на сближение не лез.
– Так, когда мы, Р.С. встретимся в неформальной обстановке? Мы могли бы получше узнать друг друга.
– Никогда, нет здесь неформальной обстановки. И вообще, у меня поменялись приоритеты в жизни. Мальчиков вроде тебя я получше узнавать не хочу, тем более, что и узнавать там нечего. Кстати, за несколько тысяч миль отсюда сидит один крепкий и к тому же татуированный мужчина, который может слопать живую змею вместе с чешуей, ему вряд ли понравится интерес постороннего к его девушке.