Пока кавалер беззвучно открывал и закрывал рот в приступе праведного возмущения, Мирейя неодобрительно покачала головой, сдерживая улыбку.
– Несси, сейчас не до шуток! Как нам быть?
Сестра герцога повернулась ко мне спиной, чтобы я помогла ей облачиться в корсаж.
– Я об этом думаю.
Хороших идей, однако, покамест не возникало, и я решила порассуждать вслух:
– Выходить из покоев ему нельзя. Когда я шла сюда, видела снаружи двух соглядатаев. Думаю, Эстли прислал их, чтобы караулили, пока герцог будет собираться. Ни один мужчина незамеченным не пройдет…
Я замолчала и щелкнула пальцами, ловя за хвост ускользающую мысль. Ни один мужчина… Но то ли дело женщина?
– Раздевайтесь! – решительно заявила я, указывая пальцем на вконец ошарашенного любовника.
– З-зачем? – не понял он.
– Раздевайтесь, вам говорят! – настойчиво повторила я. – Мы выведем вас отсюда в женском платье, под видом одной из фрейлин. Ваша светлость, надеюсь, вы не будете возражать, если молодой человек позаимствует кое-что из вашей одежды?
– Не буду, – поддержала меня Мирейя.
Я в ее ответе не сомневалась и потому уже успела пройти к двери. Приоткрыв ее, кликнула камеристку:
– Эмма! – и поторопила ее призывным жестом.
Эмма была, возможно, единственной служанкой, доверять которой Мирейя могла всецело и без оглядки. Нет, прислугу дючесса вообще подбирала тщательно и подозрительных и нелояльных людей старалась подле себя не держать. Однако Эмма, сорокалетняя горничная, давно уже служившая во дворце, была предана своей госпоже, как никто. Если бы Мирейя собралась зарезать несколько девственниц и приготовить коктейль из их крови, Эмма, не задумываясь, согласилась бы стоять на стреме.
– Госпожа, – камеристка присела в коротком реверансе.
– Нам нужно превратить этого обаятельного молодого человека в леди, – обозначила фронт работ я. – Необязательно молодую и обаятельную, главное – быстро. Понадобится белье, туфли и какое-нибудь старое платье, как можно более закрытое.
Послушно кивнув, Эмма скрылась в соседней комнатке, выполнявшей функцию гардероба. Вернулась она действительно очень скоро, прижимая к груди охапку извлеченной второпях одежды.
Пока Мирейя с моей помощью наводила последние штрихи в собственном наряде, камеристка облачила молодого человека в легкую камизу телесного цвета. Этот этап прошел без сучка, без задоринки, но дальше задача усложнилась.
– Ай! – вскрикнул мужчина. – Что это такое?
– Это корсет, – услужливо проинформировала его я.
– Я в курсе, как выглядит корсет! – огрызнулся он. – Просто не думал, что это настолько неудобно.
– Что ж, поздравляю вас, – расплылась в улыбке я, одновременно окидывая критическим взглядом одеяние Мирейи и разглаживая оборки на ее платье. – Вы получили редкую возможность узнать не только как выглядит красивая женщина, но еще и что она при этом чувствует.
– Но я совершенно не могу дышать! – воскликнул он.
– Можете, судя по тому, как хорошо вам удается с нами разговаривать.
Разжалобить меня оказалось делом непростым.
– А может, все-таки обойдемся без него? – предпринял последнюю попытку молодой человек, с ненавистью глядя на обсуждаемый предмет одежды.
– Не обойдемся. – Я была сурова, как сама судьба. – Во-первых, без него платье не будет сидеть. А во-вторых, корсет поможет создать у вас видимость груди. А вот этого не надо! – обратилась я уже к Эмме, взявшей в руки тонкую рубашку без рукавов, какие обычно надевали поверх корсета под закрытые платья. – Переходи сразу к платью, а то они могут появиться в любую минуту.
Нижнюю юбку, платье и шелковые чулки надели благополучно. С туфлями оказалось сложнее: ножка Мирейи, хоть и не была миниатюрной, стопе молодого человека все-таки уступала. Какое-то время мы пытались с пыхтением и стонами запихнуть его лапищу в элегантную туфельку, будто мачеха Золушки, изо всех сил старающаяся сосватать принцу свою родную дочь. Но эту затею быстро пришлось оставить. В конечном итоге Эмма принесла откуда-то из недр гардероба туфли значительно большего размера, оставшиеся от одной из фрейлин, и в них ногу любовника удалось уместить.
Мужчина поднялся со стула – и застыл, широко расставив ноги и согнув их в коленях.
– И что вы хотите сказать этой позой? – подозрительно осведомилась я, изо всех сил стараясь не покатиться со смеху.
– Каблуки! – прошипел он.
– Да? Каблуки? – Я вопросительно смотрела на него, ожидая продолжения.
– Почему они такие высокие?
– Потому что так модно, – отозвалась я.
– Ладно, а неустойчивые-то такие почему? – не унимался любовник, не торопясь распрямлять ноги.
– А это чтобы пробудить в мужчинах желание окружить нас опекой и подхватить, если мы оступимся, – посвятила его в маленькую женскую тайну Мирейя.
Судя по кислому виду молодого человека, его идея быть подхваченным каким-нибудь посторонним мужчиной не прельщала. Впрочем, меня теперь в первую очередь интересовали его волосы. Которые никуда не годились.
– Эмма, принеси, пожалуйста, какой-нибудь старый парик, – попросила я. – Надеюсь, несколько штук завалялись где-нибудь в сундуке.
– Парики уже давно не носят, – засомневалась Мирейя.
– Некоторые носят, – возразила я.
– Только старые кошелки вроде баронессы Рего, – поморщилась девушка.
– Ну и ладно. Пускай его примут за старую кошелку. Лишь бы выпустили отсюда.
Усадив мужчину перед собой на стул, я вооружилась кисточками и принялась работать над его лицом. Он ответил на заботу черной неблагодарностью, практически сразу же громко чихнув.