– Судя по вашим глазам, выкуп назначен изрядный.
Роберт опустил голову:
– Если бы мои глаза имели ноги, они бы разбежались в разные стороны, едва я услышал, сколько затребовал этот гнусный хорек, возомнивший себя орлом!
Шериф Ноттингема скривил губы:
– Н-да, у меня был вчера дурной сон. Я видел крысу, подгрызающую корни могучему дубу.
– Мадам Альенор делает все возможное, она разослала верных людей во все свои владения, повелела снимать даже золотую бахрому с балдахинов. Она просит всех, кто остался предан королю, оказать помощь, ибо денег в ее казне все равно не хватит. Как говорится, даже самая красивая девушка Турени не может дать больше, чем может дать.
– Оставьте эти шутки для военного лагеря, – поморщился шериф. – Принц Джон, конечно, отказался помогать брату?
– Еще бы! – криво усмехнулся Локсли. – Более того, он прислал матери длинный список долговых обязательств Ричарда с вопросом, где ему взять денег, чтобы отбиться от заимодавцев, ибо те осаждают его дворец, как некогда даны осаждали Лондон. Так что, – Роберт положил ладонь на рукоять меча, – хоть отправляйся грабить на большую дорогу.
Дотоле мрачный, барон расхохотался весело, как, пожалуй, не смеялся с того дня, как ему доложили, что дочь, переодевшись мальчишкой, отходила посохом трех подвыпивших гуртовщиков, в недобрый час решивших поизмываться над пареньком.
– Много наразбойничаешь в наших лесах! – в конце концов, выдавил он, утирая выступившие из глаз слезы. – Вы не забыли, Роберт, наша дорога ведет или из Лондона в Шотландию, или из Шотландии в Лондон. С севера дикие горцы везут солонину и шерсть, с юга лондонские торгаши – сукно да вино. Остальное добирают в Йорке или Нортумбрии. К тому же у нас не главная дорога! Такую добычу хоть себе бери, хоть голытьбе раздавай – на петлю одинаково заработаешь.
– Да, глупая затея, – согласился Локсли. – Вот если бы они возили с собой звонкую монету… А то ведь – несколько шиллингов в дорогу, остальное – долговые расписки. В любом тамплиерском командорстве или в меняльной лавке, вроде той, что держит здесь еврей Шимон, их принимают в обмен на полновесное золото.
– Да, у этих-то золото имеется… – недовольно протянул шериф. – В любом случае, тамплиеров у нас здесь нет, а бедный Шимон, хоть и богат, как Крез, выжмет из тебя душу за каждый пенни. А трогать их, как ты сам знаешь, добрый король Ричард запретил.
– Это верно, – Роберт задумчиво кивнул. – Они изрядно тряхнули мошной, снаряжая короля в Святую землю.
– Если вы прикидываете, что еще можно заложить, то выбросьте это из головы!
– Нет. – Рыцарь наморщил острый нос. – Я ломаю голову над тем, как сделать, чтобы сюда везли полновесное золото.
– Везли золото? – переспросил старый воин. – Зачем бы это кому-то понадобилось? Разве только скупать желуди для королевских свиней!
– У меня есть одна забавная идея. – Голос Локсли звучал негромко и вкрадчиво. – Но для этого мне нужна ваша помощь.
– Эй-эй, Роб, я знаю этот тон. Опять задумали какую-то выходку, как в тот раз, когда по водостоку забрались голым в эмирскую баню, распугали его гарем и чуть не свели с ума самого хозяина?
– Я вовсе не собирался сводить его с ума. Кто же виноват, что я не смог протиснуться в трубу в одежде и доспехе? Кто ж знал, что эмир примет меня за демона?! Надо было лучше чистить трубы! Главное, что он велел открыть ворота.
– Ладно-ладно, будто я не стоял рядом, когда ваши парни выломали решетку. Говорите, что вы там придумали.
– Если…
– Эй, старик! – Менестрель отхлебнул из кубка и со звоном поставил его на стол. – Ты говоришь так, словно был там.
– Так и есть, красавчик! – донесся из угла скрипучий насмешливый голос. – Все позабыли обо мне, а я и не напоминал. Стоял у двери с отрезом атласа в руках и помалкивал. Мне тогда было всего четырнадцать лет от роду. Конечно, сейчас, глядя на старую развалину, тяжело представить, что когда-то и я был молод, но, уверяю вас, без этого не обошлось.
– Вот, наконец, хоть слово правды! – фыркнул корчмарь.
– А ты заткни свою пасть. Откуда тебе вообще знать, что такое правда?! Истинно говорят, что Люцифер слепил корчмарей из собственного дерьма!
– Э-э, старик, ты выбирай слова! – вспылил хозяин. – Сидишь под моей крышей, наворачиваешь мою же похлебку и меня же хаешь?!
– Ну, уж прости, что отобрал у твоих свиней немного жорева.
– А ну-ка, старый хрыч, выметайся-ка отсюдова! В хлеву тебе самое место!
– Постой! – оборвал его молодой рыцарь. – Не обращай внимания. Вот тебе шиллинг, подай ему вина, да получше. Его рассказ заинтересовал меня.
– Но, милорд, – возмутился менестрель, – этот старик несет околесицу! Всякому известно…
– То, что известно всякому, не стоит и той похлебки, которой потчует меня этот скупердяй. Так что, если на то ваша воля, милорд, я продолжу.
…От крестьянского парня так благоухало навозом, что его в монастырский предел и пускать-то не хотели. Но как не пустить доброго католика, даже если он смердит на всю округу?
– Чего тебе? – закрывая нос ладонью, брезгливо сплюнул брат привратник.
– Мне бы отца настоятеля, – переминаясь с ноги на ногу, робко пробормотал безбородый пастух. – К его преподобию дело имеется. Важное, знаете ли, дело.
– Ступай домой, отмойся, потом уж приходи с делами, – отмахнулся страж. – Здесь святое место!
– Но это же насчет моего долга! – возмутился зловонный посетитель. – Я же отдать хотел!
Он разжал ладонь, в ней блеснуло золото.
– Что это у тебя? – опешил монах, тут же забыв про мерзкий запах.