— Любезный, принеси мне чайку, и бутербродов с колбаской, — я отвернулся от официанта, и с показным безразличием стал рассматривать в окно «логово серых кардиналов».
Лицо официанта, отражение которого я мог видеть в стекле, по-видимому, сильно оскорбленного таким моим пренебрежительным отношением к его любимой конторе, еле заметно скривилось, и он сказал:
— Это здание СБ Конфедерации, молодой человек.
— Угу, — только и промычал я. — Чаю и бутербродов, любезный, живей.
Официант умчался на кухню, а я продолжал ожидать полковника Еременко, моего бывшего комбата, который сейчас пристроился на работу в здании напротив. Именно в этом заведении, мы договорились с ним сегодня встретиться во время его обеденного перерыва.
Третий день я нахожусь в столице, живу в гостинице, присматриваюсь к городу и прикидываю, что делать с деньгами и акциями, полученными от полковника. Деньги, понятно, частью лежат в банке, а частью у Егора Черносвита в поселке Гвардейский. С ними проблемы нет, эти суммы будут растрачены на мой дом, куда я свою будущую жену приведу, и на обзаведение хозяйством, а вот с акциями работать непривычно, хотя, что это такое, понятие имею.
Самая большая доля у меня в фабрике «Черносвит». Это тот самый заводик, который производит противопехотные мины МОН-50 и ОЗМ-72, а с недавнего времени, еще и сигнальные ракеты выпускать стал. Моя доля в этом бизнесе была пять процентов и всего за пару лет, акции, которыми я владел в этом предприятии, по рыночной стоимости удвоились в цене. То есть, вкладывал я пятьсот золотых, а сейчас, если бы захотел эти акции продать, получил за них более тысячи. Что ни говори, а наш бывший комбат мужик башковитый, и этого у него не отнять, знал точно, что будет спросом пользоваться, и не прогадал.
Остальные акции относились к Краснодарской Оружейной Фабрике, судостроительному заводу «Залив», заводу Воровского, заводу «Прибой» и Лабинскому заводу по производству сахара. Все вместе, мои ценные бумаги тянули почти на пятнадцать тысяч «конфов», сумма более чем приличная и такой старт, какой есть у меня, не у всякого нашего доморощенного олигарха имеется. Теперь предстояло решить, продавать все эти бумаги, или же положить в ГосБанк и жить на дивиденды. Прикинув, что к чему, решил, что торопиться с продажей акций смысла нет и полгодика можно спокойно обождать. Ценные бумаги в цене только растут, продать их я всегда успею, а основные траты мной планируются только на весну.
— Предъявите свои документы, — услышал я позади себя, и разглядел в стекле отражение пожилого полицейского лейтенанта из столичного батальона ППС.
«Вот же, халдей, стукач поганый, наверняка решил бдительность проявить, и вызвал наряд, — подумал я про официанта. — Ну, ладно, шпион недоделанный, ты делаешь свою работу, а мне бояться нечего».
Неспешно развернувшись к полицейскому, я небрежным движением распахнул курточку. Сначала он увидел висящий у меня в наплечной кобуре ТТ-33, мое личное оружие ни разу не подводившее своего хозяина и, было, схватился за свой табельный «наган», но следом разглядел на груди черный крестик с мечами, вытянулся и сказал:
— Извиняйте, ошибочка вышла.
— Ничего, — ответил я, чуть склонил подбородок и, повернувшись к стойке, из-за которой на меня смотрел официант, молча поманил его указательным пальцем правой руки.
— Да-да, — он угодливо склонился возле столика.
— Где мой заказ, морда?
— Не извольте беспокоиться, сей момент, будет, — он покосился на мой Кубанский Крест.
— Фамилия и звание?
Мой голос звучал глухо и угрожающе, и хотя сотрудник СБ имел полное право не открывать свою личность, лже-официант, почуявший командные интонации, растерялся, встал по стойке «смирно» и привычно доложился:
— Агент-стажер СБ Бельцов.
— Давно здесь?
— Третий день, это мое первое назначение.
— В следующий раз будь внимательней, но в принципе, поступил верно, что полицейского вызвал для проверки. Видок у меня не столичный и внушающий подозрения, что есть, то есть, а рядом здание солидной конторы. Свободен, и чай принеси.
В этот момент появился тот, кого я ждал, прихрамывающий на левую ногу сорокалетний здоровяк в сером френче с погонами полковника.
— Проблемы? — он посмотрел на меня и кивнул на Бельцова.
— Нет, все ровно.
Стажер, проходящий практику в «Шляпнике», моментально исчез за барной стойкой. Еременко пожал мне руку, поздоровался и присел напротив, а я, наконец-то получил свой чай и бутерброды.
— Ну, что, Саня, осваиваешься в столице?
— Деваться некуда, осваиваюсь. Как считаешь, командир, что лучше, в Краснодаре осесть или все же в Гвардейском?
— Хочешь спокойствия, двигай в поселок, а если собрался серьезными делами заниматься и есть желание по социальной лестнице наверх вскарабкаться, тогда в столице. Между прочим, рядом со мной особнячок хороший продается, и не дорого просят, всего четыреста монет. Хозяину деньги срочно нужны и он торопится, хотя реально, этот дом под семь сотен стоит.
— Подумаю, — кинул я.
— Думай быстрее, а то дом уйдет, а мне лучше, если в соседях свой человек будет, — он повернулся к барной стойке и, повысив голос, обратился к одному из местных служащих: — Петя, коньячку мне полста и лимончик.
Полковника обслужили, а я, кивнув на питье, спросил:
— Не рановато ли, ведь только середина рабочего дня?
— Мне можно, я теперь работник умственного труда, а коньячок в малых дозах стимулирует мозг, — полковник одним махом влил в себя янтарную жидкость и, закусив лимончиком, сказал: — Ладно, Саня, понимаю, что не просто так ты повидаться хотел. Говори, что от меня требуется?