А. И. Слаповский
Десять букв по вертикали
Вступительная статья
Если роман называется «Анкета», то и говорить о нем должно по-анкетному. Опустим Ф.И.О. (есть выходные данные) и доложим прочую официальность. Год рождения —1957. Место рождения (постоянного проживания) — Саратов. Семейное положение — женат, имеет взрослую дочь. Образование — высшее филологическое. Профессия — писатель. Все ясно? Не слишком. Попробую расшифровать.
Алексею Слаповскому сорок лет. Это значит, что формировался как личность он в ласковом мороке семидесятых, когда казалось, что все в этом мире (а особенно — в этой стране) уже произошло, и ты можешь тихонько жить сам по себе (накапливая на автомобиль, почитывая самиздат, потягивая портвейн или сочетая эти и прочие приятные занятия). Время анкет (на службе) и кроссвордов (для досуга) хотело сформировать поколение циников, в чем преуспело лишь частично. В расчет не бралась малость: внутренняя свобода, обретенная теми, кто понял, что кроме анкет и кроссвордов есть еще любовь, творчество, жизнь. Твоя — единственная и непредсказуемая. Забегая вперед (пункт «профессия») замечу, что Слаповский работал учителем, грузчиком, тележурналистом, добывал хлеб насущный и веселился, но в литературу не рвался ни в ранние восьмидесятые, ни в годы перестройки, когда анкета потребовала политического вольномыслия и/или эстетической смелости. Его главные вещи написаны в 90-х.
Обстоятельства места были веселей обстоятельств времени. Саратов — сценическая площадка большинства сочинений Слаповского. Город крупный, шумный, усвоивший типовые черты «нового времени» (иномарки, разборки, доллары и т. п.) — и домашний, с уютными улочками, застроенными домами в два этажа, где соседи здороваются даже в состоянии похмелья. Город чудаков-мечтателей — и щедринских персонажей. Удивительный город на Волге, воздухом которого полнится проза Слаповского. Почти все его герои — саратовцы, а если действие переносится в соседний райцентр Полынск, то и там все та же смесь осмотрительности и простодушия, загула и домовитости, легкомыслия и способности глубока задумываться, которой не устает изумляться писатель.
И есть чему удивляться. К примеру, скромный кроссвордист Антон Каялов решает сменить судьбу, дабы послужить человечеству. Дон Кихот отправился сражаться с великанами, Антон решил стать милиционером. Честным! Зная о коррумпированности органов! Потому и решил. Для определения на службу должно «пройти анкету», ответить («да» — «нет») на триста с лишним вопросов («Временами вы чувствуете, что вами управляет злая сила», «Вы очень боитесь змей», «Иногда вам хочется затеять драку» и т. п.). На каждый вопрос Каялов ищет два ответа: «как нужно» и «как есть». Варианты ответов путаются — и стимулируют поступки. Анкета втягивает героя в жизнь и одновременно приспосабливает его к «норме». Кроссвордист знает, что хорошую крестословицу разгадать до конца невозможно — и разгадывает самого себя. С анкетой связаны и поиски невесты по брачным объявлениям, и рискованные эксперименты, и переосмысление прежнего существования и неожиданные вмешательства в чужие «дела». Анкета обтесывает героя, но она же дает ему возможность выйти из тумана «обычной жизни, которую не изменишь». Анкета отнимает любовь к Прекрасной и Холодной Даме и она же преподносит эту самую даму и остальных невест впридачу. Ибо герой после невероятных приключений победил вопросник — научился быть таким, каким в данный момент быть надо, то есть — никаким. Пока — «новым русским», в будущем — Президентом, что введет повсеместно обязательное тестирование и спасет Россию. Съела Анкета Антона Петровича — ни любовь не уберегла, ни вера, ни сестра Надежда, ни милый Саратов, ни ясность мысли, ни трепетное сердце. А может, не съела? Может, не в анкете дело? Может, не зря пробудились в тихом мастере крестословиц (на них распятом) вулканические силы?
Вопросы «Анкеты» отзываются вопросами прежде написанных романов и повестей («Я — не я», «Здравствуй, здравствуй Новый год», «Жар-птица», «Висельник», «Первое второе пришествие»). Где кончаются поиски своего «я» и начинается бегство от себя? Почему, когда ты познаешь тщету любых желаний, они вдруг возвращаются? Почему так страшно и бессмысленно исполнение этих самых желаний? Почему тошно от собственной победительности? И почему, наконец, даже «положительно прекрасному человеку» (мечта о таком герое не оставляет Слаповского), понявшему свое назначение, не хватает сил его исполнить? Ответы не даются. Либо горчат. Особенно в «Анкете» с ее печальной развязкой. Может почудиться — беспросветной. Но приглядимся.
Герой, вроде бы ставший «способным на все», почему-то не может решить, за кого голосовать на президентских выборах. И это странное колебание Грядущего Властелина возвращает к нему прежнему — мучающемуся, любящему, ищущему. Вибрация финала — знак авторского доверия к свободе, неотделимого от любви нашей (что и говорить — дурацкой, но нашей) жизни. Потому так много у Слаповского как бы не идущего к делу материала: побочных линий, эпизодических колоритных персонажей, баек, пересмешничества, игры с маскультом, ветерка и летней листвы. Потому все любимые герои Слаповского единоборствуют с Анкетой (Судьбой, Планом, Проектом). Поэтому пора нам расшифровать три последних анкетных пункта.
Семья и дом — смысловой центр мира Слаповского. Есть среди его героев разочарованные беглецы, есть отвергнутые однолюбы, есть горько-веселые донжуаны, но все они рано или поздно, наяву или мысленно, удачно или неудачно возвращаются домой или принимаются за домостроительство, уразумев нераздельность свободы и ответственности, любви и быта, требовательности и сострадания.
Филология («любовь к слову») — это укорененность в родном языке и культуре, хранящая от безвкусицы и неряшливости. От филологии установка на прозрачность и точность слога, что позволяет нам одновременно лететь «без оглядки» по фантастической трассе авантюрного сюжета и примечать десятки неповторимых прелестных мелочей, достоверных характеров, «случайно» оброненных острот и т. п.
Писательство — это не только постоянный азартный труд, блестящий профессионализм, споры критиков, выдвижение на престижные премии. Это, прежде всего, любовь к читателю, для которого и придумываются детективы, анекдоты, притчи, случаи из жизни, ужастики, пародии — что угодно для души. Даже рассказы «для тех, кто не любит читать» (есть у Слаповского и такая книга). Лишь бы читали, грустили, смеялись и жили дальше. Лишь бы не рабствовали перед очередными анкетами. Лишь бы помнили, что «если постараться, то любой беды можно избежать».
Слова эти в повести «Вещий сон» произносит симпатичная Баба-Яга, нагадавшая героине смерть в день свадьбы. Не может уразуметь их бедолага-герой, мечтающий спасти любимую, но живущий словно во сне (повесть строится как череда снов и мнимых пробуждений). Но обращены-то они не только к нему — к каждому из нас.
Начав анкетой, кончим строкой кроссворда, что просто обязана появиться в самом ближайшем будущем. Русский писатель конца двадцатого — начала двадцать первого века? Десять букв? — Легче легкого! А почему «по вертикали»? Сами догадайтесь.
Андрей Немзер
Тайнопись открытым текстом
Но да будет слово ваше: «да, да», «нет, нет»…
Да и нет не говорите, черное и белое не берите…
Я вышел оттуда, куда не входил…
Мне самому не нравится этот постулат, но выражать недовольство им так же бессмысленно, как осуждать закон земного притяжения.
Утешает только то, что содержание жизни — не всегда ложь.