Чкалов делает ещё несколько отчаянно резких фигур — и наконец добивается своего: оба колеса выпущены. Самолёт благополучно садится целёхоньким на аэродром.
После этого полёта Чкаловым все вокруг восхищались. Говорили, какой он искусный лётчик! Правительство наградило его орденом Ленина. И это было справедливо. Ведь в этом полёте — как и во многих других — Чкалов показал себя не только смелым, искусным лётчиком, но и человеком, который предан своему делу и с большой ответственностью относится к нему.
РИСК — БЛАГОРОДНОЕ ДЕЛО?
«Риск — благородное дело», — так гласит старинная поговорка.
Правильная ли она? Действительно ли так уж это хорошо — стараться попасть в рискованное, опасное положение?
В первые годы своей лётной службы Чкалов отличался тем, что много рисковал— любил выделывать в воздухе всякие отчаянные номера. То сделает мёртвую петлю на самолёте, который для этого не приспособлен, то начнёт крутить фигуры на такой малой высоте, что случись малейшая ошибка — и сразу врежешься в землю, а однажды даже над рекой под мостом пролетел!
Такие вольности в авиации называют лихачеством.
И молодого Чкалова за них много ругали. Старались заставить его летать более осторожно. А он возражал — говорил, что ему хотят связать крылья, что не дают взять от самолёта всё, на что тот способен.
Кто был прав — Чкалов или его начальники?
Ответ на этот вопрос дал нам сам Чкалов.
Несколько лет спустя, став известным лётчиком-испытателем, он признавал, что был у него в прошлом «грех молодости: расхлябанность, недисциплинированность». А про свои отчаянные трюки говорил: «Я думал, что это и есть риск, но только много позже, когда стал овладевать искусством испытания машин новых конструкций, я понял, что настоящий трезвый риск не имеет ничего общего с этим лихачеством».
И такие самолёты испытывал Валерий Чкалов.
Однажды Чкалов прочитал в газете «Пионерская правда» о мальчике Толе Перелыгине. Этот мальчик считал себя очень храбрым потому, что прыгал на ходу в трамвай. В то время двери в трамваях не закрывались автоматически. Так что же сказал Чкалов, узнав об этом? Он сказал, что «бессмысленный риск никогда не заслуживал и не заслуживает названия геройства. По-настоящему смелый человек никогда не будет рисковать без смысла, без цели, без необходимости… Вы хотите воспитать в себе мужество, ловкость, находчивость — очень хорошо. Это вам пригодится, когда вы станете взрослыми гражданами Советской страны. Нашей Родине нужны храбрые люди. Но мужество воспитывается не на трамвайной подножке. Для этого есть способы получше. Занимайтесь спортом. Ходите на лыжах, бегайте на коньках, прыгайте, стреляйте, плавайте. А трамвайные подножки — это путь к тому, чтобы стать калекой, а не героем». И призывал ребят «воспитывать в себе качество, которое всегда идёт рука об руку со смелостью. Это — дисциплинированность».
Вот мы и получили от самого Чкалова ответ на вопрос о том, как же следует понимать поговорку: «Риск — благородное дело». Оказывается, всё тут зависит от того, какой риск. Во имя чего.
Если сознательно идёт на риск лётчик-испытатель, поднимающийся в воздух на новом, ещё ни разу не отрывавшемся от земли самолёте, такой риск действительно благородное дело!
А в риске ради озорства, «за просто так», или чтобы покрасоваться перед товарищами — смотрите, мол, какой я храбрый! — ничего хорошего, или тем более благородного, нет.
Чкалов это понял сам и прекрасно объяснил нам.
ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ
Чкалов был очень справедливым человеком. Его всегда радовало, когда всё вокруг делалось по справедливости. И напротив, когда происходило что-нибудь несправедливое, он очень остро переживал это, становился замкнутым, мрачным и особенно страдал, если видел, что не в состоянии сам вмешаться и исправить дело.
Как-то раз с аэродрома, где работал Чкалов, взлетел и ушёл в небо по испытательному заданию один самолёт. И в воздухе у него случилась поломка, да такая, что лётчики с большим трудом довели почти неуправляемую машину до аэродрома и произвели посадку. Дело было серьёзное, и поэтому сразу же встал вопрос: кто же виноват в этом происшествии, едва не закончившемся катастрофой? Известно, что за исправность самолёта отвечают механики. Вот и поторопились, не долго думая, решить: они — механики — и виноваты.
Конечно, если человек виноват, то должен понести наказание— отвечать за то, что сделал. Тут никакого сомнения нет. Но только в том случае, если он действительно виноват!
Чкалов не захотел поддаться первому впечатлению. Он вместе с несколькими инженерами внимательно разобрался в происшедшем, осмотрел место поломки — и убедился в том, что механики ни при чём: сломавшийся болт был неверно изготовлен ещё на заводе.
Поняв это, Чкалов добился своего: все обвинения с механиков были сняты.
Особенно любил Чкалов по справедливости отметить работу человека, который хорошо справился со своим делом, отличился в трудных, сложных обстоятельствах.
Когда экипаж Чкалова летел на самолёте АНТ-25 через Северный полюс в Америку, погода по пути была плохая. Приходилось подолгу — иногда по пять-шесть часов подряд — лететь в сплошных облаках, не видя ни земли, ни неба, ни горизонта, а только серую мглу, со всех сторон окружающую машину.
Такой полёт лётчики называют «слепым», и выполнять его не так-то просто.
Дело в том, что если человек не видит окружающего, то плохо представляет себе своё положение. Летит он, например, прямо, а кажется ему, что разворачивается вправо или влево. Или летит без крена, а кажется ему, будто он находится в положении на боку или даже вниз головой. Интересно, что такие ошибки бывают не только у людей, но даже у птиц. Учёные пробовали завязывать глаза голубю и пускать его с самолёта или воздушного шара. И что же? Голубь не мог лететь. Он падал, кувыркаясь, пока повязка не слетала у него с глаз.
Как же тогда летают в облаках самолёты? Только по приборам! Перед лётчиком на специальной доске — её так и называют: приборная доска — находится указатель скорости, указатель высоты полёта, указатель разворота и другие приборы. Лётчик смотрит на них — и по тому, в каких положениях находятся их стрелки, определяет, в каком положении находится весь самолёт. В те времена, когда АНТ-25 летел в Америку, хороших мастеров «слепого» полёта было совсем немного. И одним из лучших специалистов этого дела считался Георгий Филиппович Байдуков — второй пилот чкаловского экипажа. Немудрено, что он и управлял самолётом всегда, когда погода заставляла лететь по приборам — «вслепую». А погода не баловала лётчиков. Вот и получилось, что большую часть всего перелёта — а продолжался он без малого трое суток! — за штурвалом просидел Байдуков. И он же, когда они прилетели к месту назначения, производил посадку. Словом, очень велики были заслуги Байдукова в этом замечательном перелёте!
И первый, кто громко сказал об этом, был Чкалов. Сказал на весь мир — журналистам, которые примчались к месту посадки, чтобы увидеть советских лётчиков, сфотографировать их, побеседовать с ними, а назавтра написать об этом в газетах и передать по радио (телевидения тогда ещё не было).
Чкалов не хотел, чтобы заслуги и высокое искусство его товарища остались неоценёнными по справедливости.
Над родным Василёвым.