И вдруг начинает широко улыбаться. Через секунду перед нами появляется молодой человек во фраке. То, что это — не князь, я понимаю по реакции окружающих. Но выглядит незнакомец весьма презентабельно.
— Граф Никита Александрович Свиридов, княжна Вера Александровна Бельская, — представляет нас друг другу моя дуэнья.
Я настолько растеряна, что не слышу, что он говорит. За меня отвечает Настасья Павловна:
— Простите, ваше сиятельство, но Вера Александровна на этот танец не свободна. Вы можете выбрать любой другой.
Кажется, кто-то всё-таки решился меня пригласить. И едва я слышу «не свободна», как мое внутреннее достоинство выражает протест.
— Ну, почему же? — негромко, но твердо возражаю я. — Я совершенно свободна.
И касаюсь ладонью его протянутой руки. Я предпочитаю не замечать ужаса на лице Настасьи Павловны и изумления на лицах других гостей.
Мы с графом встаем в длинную колонну пар и начинаем движение. Я так боюсь сбиться с шага, что почти не смотрю на своего кавалера. И по сторонам тоже не смотрю. И только дружный вздох, пронесшийся по залу, заставляет меня поднять голову.
Все гости смотрят на стоящего неподалеку от дверей мужчину в расшитом золотом синем камзоле. Он держится так непринужденно, что трудно не понять — вот он, тот самый князь, что пренебрег мною.
Хозяин оглядывает залу. Возможно, среди стоящих у стен девушек пытается отыскать ту, с которой должен танцевать. Невольно начинаю испытывать тревогу.
К нему подлетает распорядитель бала и что-то тихо пытается объяснить. Точно, они смотрят в мою сторону. Норовисто вскидываю голову. Пусть не думает, что я из тех дурочек, что будут восторженно ловить каждый его взгляд.
В его темных глазах сверкают молнии, а на щеках играют желваки. Так, спокойно, Наташа! Не станет же он закатывать скандал на собственном балу.
Наконец, он отводит от меня взгляд и обращает его на девушку в бирюзовом платье. Потом решительно направляется в ее сторону. Девица едва не падает в обморок от счастья.
Их пара встает во главу вереницы. Танец продолжается.
Но словно мало мне было этих треволнений, как в танцевальной фигуре «звездочки» наши с князем пары оказываются рядом. Наша четверка соединяет правые руки и начинает двигаться по кругу. Я слышу напряженное дыхание каждого. Проходим один полный круг, потом — другой. Наконец, руки размыкаются, и мы вновь становимся в колонну.
Напоследок князь награждает меня еще одним суровым взглядом. Я вздрагиваю. Кажется, на отборе мне придется нелегко.
Я уже проснулась, но еще не открываю глаза. После операции мне велено больше спать, и даже если я просыпаюсь рано, я не спешу вставать или разговаривать.
У меня отдельная палата — почти роскошная, с телевизором, холодильником и даже с диваном. Диван — для гостей, по ночам на нем спит мама.
Сейчас я слышу ее голос за дверями. Там и папа, и мой лечащий врач и подруга родителей Светлана Аркадьевна Васильева. Папа тоже работает в этой больнице. Он — один из лучших мануальных терапевтов города. А еще он — отличный диагност. И травник. Да-да, именно травник, хотя считается, что это понятие несовместимо с официальной медициной.
Дома мы зовем его «знахарь» — умение лечить передалось ему по наследству, от моего дедушки. И думаю, даже если бы он не поступил в свое время в медицинский университет, он всё равно бы лечил — только, возможно, другими средствами. Этот дар передается из поколения в поколение. Надеюсь, он когда-нибудь проявится и у меня. Хотя пока не проявился.
Но об этом за пределами дома мы стараемся не говорить.
Дверь приоткрыта, и хотя они разговаривают в коридоре, я слышу каждое слово. Вот только слова по большей части непонятны — куча медицинских терминов, которые я пропускаю мимо ушей. Когда переходят к диете, воспринимать информацию становится чуть проще. Бульоны, каши. Терпеть не могу каши на воде. Но ничего не поделаешь — диеты редко бывают вкусными.