«Желающего судьба ведет, нежелающего — влачит»
Клеанф
Над городом бушевала гроза: летняя, матерая, с ослепительными молниями, прорезавшими все то небо, что было видно в просвете меж высоких старых тополей и вязов, и с жутким грохотом, следовавшим незамедлительно за разрядом электричества.
Уже глубоко перевалило за полночь, но в такую погоду не спалось. И несмотря на все внушаемые с детства правила поведения… Вы же их помните? Закрыть окна и держаться от них подальше, выключить все электроприборы (и помолиться, для усиления эффекта) я стояла на балконе и курила.
Блеклому питерскому небу даже гроза не помогла окраситься в положенный ночи черный цвет. Хотя дождик знатный, вон какая туча! Наверняка улицы во многих частях города погрузились под воду, и машины тех, кто решился сесть за руль, рассекали грязновато мутные воды, словно катера.
Деревья поникли под мощью льющейся с неба воды, сжались, как дворовые псы, боявшиеся, что на них вот-вот обрушится град ударов — были бы ноги и хвосты, и хилые березки, недавно высаженные вдоль высокого забора, закрывавшего промзону, сбежали бы в укрытие. А так, приходилось тонким, но упорно цеплявшимся за существование белоствольным красавицам показывать всю мощь русского духа — выживать под ударом стихии.
Противный сладковатый привкус от заправки электронной сигареты заставил провести языком по губам. Недельки три уже я трачу деньги на то, чтобы бросить курить. И хоть эта редкостная гадость хорошо справлялась со своей функцией, но порой руки чуть подрагивали, так хотелось достать толстую дурно пахнущую (и это после трех недель!) сигарету и глубоко затянуться.
Ох уж эта антитабачная кампания! И я сейчас не о законах и вредных квартирных хозяевах, недовольных дымом, якобы просачивающимся в их жилища (есть тут у нас такая соседка с верхнего этажа, посетив ее разок в целях проведения инструктажа о том, как надо перекрывать кран, дабы не затапливать тех, кто снизу, я убедилась, что в жутком кошачьем царстве учуять запах табака пусть и с примесями просто невозможно). Нет! Все началось с мамы! Она попросила… А когда просит мама, сложно отказать. Я бы даже сказала, невозможно. И причиной тому, подозреваю, в этот раз далеко не мое здоровье, объектом ее заботы ныне являлся Сашка, чья испуганная мордашка белым пятном застыла за стеклом балконной двери.
Светлые волосы пацаненка были всклокочены, ворот майки с роботами съехал набок, и, хотя он и пытался показать, что смелый, но по глазам было видно, дай ему шанс — забрался бы на руки, аки на дерево кот от собак спасающийся и сидел бы там, сжавшись в комок.
Я, по привычке почти коснувшись губами москитной сетки, выдохнула дым и дернула дверную ручку. В этот самый момент вспышка молнии слилась с оглушительным грохотом, и мальчишка оказался у меня на руках, крепко обхватив за шею.
— Ну ты даешь, супермен! — я погладила его по горячей спинке и крепко обняла.
— Страшно! — сообщили мне на ухо дрожащим голоском.
— Да, крольчонок, но ты не бойся! Я же с тобой! — пришлось конечно же сделать шаг в погруженную во тьму спальню. Хорошо, что налетевший ветер, несмотря на преграду для комаров, сумел нагнать нам вслед свежего, пахнущего мокрым асфальтом, листвой и озоном воздуха.
— Бабушка говорит, когда гроза, надо прятаться!
Разве поспоришь с бабушкой?!
— И она права, гроза — опасная штука! Лучше быть в укрытии, когда она начинается!
— Да, я знаю, там электричество! И оно делает так! Бу-бух! — уселся на моих руках поудобнее мальчик.
— Умница! Только с этим «бубух» не так все просто! Я тебе утром покажу, у малышариков твоих наверняка есть мульт об этом! И кстати, у нас есть Театр молний. Можно съездить и посмотреть. Пить хочешь?
Пацан закивал, и мы отправились на кухню, где Сашке был предложен стакан теплого компота из пачки. После чего я отвела малыша в комнату, где, поплотнее зашторив окна и накрыв его тонкой простынкой, пожелала спокойно ночи, он уснул быстро, благо и гроза ушла, похоже в сторону центра города.
В своей спальне я бухнулась на кровать, косясь на гору книг на компьютерном столе. Из них получилась весьма забавная такая фэнтезийная башенка, прямо, как и мои помыслы. По-хорошему, мне бы не спать, а засесть за учебу, но сил не было. Я не привыкла отвечать за маленького, но быстро растущего человека, и Сашка требовал в связи с моей неопытностью полной концентрации внимания. Да-да, и это в мои тридцать пять лет! В свое оправдание скажу, что своих детей у меня нет, хотя вру, сначала была целая сестра, а теперь вот Сашка, которого она умудрилась зачать, будучи еще школьницей. Наличием мозгов Олька не отличалась, зато с детства пятой точкой крутить умела, вот и накрутила — сын родился через месяц после того, как ей стукнуло восемнадцать, как, впрочем, и ее тогдашней школьной любви, что собственно и дало молодой бестолочи возможность отвертеться от уголовной ответственности.
Те, кто не могут трусы на месте удержать, как вы понимаете, нормальными родителями быть не в состоянии. И хоть прошло уже пять лет, ума молодой мамаше они не прибавили, и теперь бабушка являлась пусть по бумагам и временным, но официальным опекуном внука, а я (когда позволяло время) своеобразной «мамотетей». Сама же сестрень пребывала в поисках себя, на данный момент в Гонконге, приезжая раз в полгода обновить визу, ибо, закончив учебу в не особо престижном техникуме, но таки имея некие природные «данные», ныне танцевала в каком-то клубе перед китайцами, клятвенно заверяя маму, что это не имеет отношения хостес клубам и прочей гадости. Отец Сашке кроме своего отчества ничего не дал. Его родители одно время подкидывали Ольке "подачки", но мама моя послала в далекое путешествие бабушку и дедушку "с той стороны" с их жалкой благотворительностью, и с моей помощью лишила отца Сашки родительских прав. После чего и мы и они перекрестились левой пяткой и разошлись, как в море корабли. Не знаю, правильно или нет, но жизнь виделась нам именно так…
Недавно бабушка запросила разрешение на отдых и, получив от меня добро, укатила на неделю в Эстонию к старой подруге, а нам с Сашкой пришлось вспоминать, как готовить борщ, жарить котлеты и даже (великий боже!) варить манную кашу.