– Честь – слишком эфемерная штука, чтобы столетиями отказывать себе в том, чего вы достойны, – ответил я. – В чём ваша честь, сидеть у нашего порога и выпрашивать прощение, которое вам не нужно?
– Это слишком сложный вопрос, Аматэру-сама, – прикрыл он глаза и чуть склонил голову. – Может, нам это просто нужно?
– Тогда это не честь, а необходимость, – хмыкнул я.
– Еда тоже необходимость, но лишение себя еды во имя какой-то цели – уже достоинство.
– Всё-таки достоинство, – произнёс я, глядя в глаза поднявшего голову старика. – Не честь. Так какое нам дело до вашего достоинства? – подождав немного, пока он ответит хоть что-то, вздохнул, так ничего и не дождавшись. – Уходите, Сугихара-сан. Ищите свое достоинство в другом месте.
– Наше достоинство не имеет никакого отношения к нашему раскаянию. – заговорил он. – И к чести, которую я упомянул лишь для поддержания беседы. Мы лишь хотим исправить ошибку, допущенную нашим предком. Исправить, Аматэру-сама, а не выпросить прощение. Если вам нужна жизнь – берите её. Я готов умереть здесь и сейчас. Если нужна служба, то я сделаю всё, что вы скажете. Я не прошу смилостивиться над нами, я прошу шанса отработать эту милость.
– Отработать? – приблизился я к нему. – Эта игра между твоей семьёй и моим Родом идёт уже восемь сотен лет. Знаешь, сколько мне потребовалось лет, чтобы из фактически сироты, сына дважды изгнанных, стать аристократом? Семь. Всего лишь семь лет. У меня была цель. А что делали вы восемьсот лет? Мне нахрен не нужна твоя жалкая жизнь, и жизнь твоей семьи тоже. Отработать? И как? Мне не нужна ваша отработка, я и без вас справлюсь. Ладно, забудем о этих сотнях лет. Что сделал лично ты, чтобы заработать прощение? Где ты был, когда Аматэру Атарашики в одиночку держала на плечах десять тысяч лет истории? Одна. Женщина. Нуждалась хоть в какой-то помощи. Где ты был? О каком достоинстве может идти речь, если вы лишь просите? О какой чести, если вы только говорите о ней? О каком раскаянии, если вы вспоминаете о нём, лишь когда вам удобно? Ведь как удачно ты пришёл, как раз, когда у Аматэру появился новый наследник. Принятый. Не успевший пропитаться духом древнего Рода. Уж он-то может и соблазниться «мастером»-лучником. Я собрал своё богатство и эту армию в одиночку, будучи простолюдином. Подростком. А что ты сделал, чтобы заработать своё прощение? У меня была цель, она до сих пор есть, и я иду к ней. А вот у вас никакой цели нет. Лишь традиция сидеть у нашего порога.
После того как я замолчал, немного сбледнувший старик отошёл от меня на пару шагов и медленно сел на колени, после чего склонился, уперев лоб в землю.
– Вы истинный сын своего Рода, Аматэру-сама, – произнёс он глухо. – Молю вас, помогите. Направьте недостойных на путь исправления. Сколько бы это не потребовало времени, хоть тысячу, хоть десять тысяч лет, мы отработаем. Молю, дайте нам шанс. Всего лишь шанс.
Наверное, всё же не «истинный сын». Атарашики на моём месте послала бы его куда подальше, а я просто молча ушёл, так и не дав ответа. Никакого. Жадность и стяжательство – увы мне, грешен. Точно знаю, я буду искать способ использовать Сугихару. Искать тот компромисс, который позволит мне его использовать.
Родовой особняк Аматэру в Токусиме как всегда окружала благостная тишина. Особенно сейчас – в самом начале осени, когда на дворе ещё тепло и деревья радуют своей зеленью. Даже случайные прохожие отмечали, что вблизи поместья Аматэру и дышится лучше, и на душе спокойнее. Пока существует этот Род, существует опора, которую ощущает каждый японец. Весь мир может гореть синим пламенем, но пока живы Императорский Род и Аматэру, Япония выдержит что угодно.
И лишь очень немногие задумываются о том, что и Аматэру всего лишь люди. Что и их может настигнуть горе, что и они льют слёзы, а иногда горя так много, что не хватает никаких слёз. Но посторонние не должны видеть слёз, именно поэтому их время проходит очень быстро – и наступает время ярости.
Аматэру Атарашики ждала прибытие нового Слуги Рода во дворе, прямо напротив главных ворот. Статная, гордая, сопровождаемая молодым парнем, который не понимал, зачем он здесь, но старался делать вид, что так и должно быть. Заехавший в ворота микроавтобус остановился неподалёку от Старейшины Рода и, открыв боковые двери, выпустил наружу двоих. Причём один из них шёл с чёрным мешком на голове и скованными за спиной руками.
– Госпожа, – слегка поклонился Щукин, одной рукой придерживая за локоть пленника, а второй сжимая древний артефакт в виде кристаллического шара с металлическим ободом вокруг него.
– Здравствуй, Антон, – кивнула Атарашики, по-русски приветствуя новоиспечённого Слугу. – Рада приветствовать тебя. Надеюсь, проблем с посылкой не было.
– Ни одной, госпожа, – ответил Щукин.
– Сними, – кивнула Атарашики на мешок, надетый на голову пленника.
Пленник представлял собой ещё одного старика и тоже отнюдь не японца, только выглядел он слегка измождённо и крайне апатично.
– Он оказался не очень крепок духом, госпожа, – заметил Щукин. – Так что сломался довольно быстро. Тем не менее с ним всё равно нужно быть осторожнее.
Проигнорировав эти слова, Атарашики подошла к пленнику вплотную и, чуть задрав голову – так как он был выше неё, – произнесла:
– Так вот ты какой. Интересно. Говорят, что именно ты убил моего внука, это так?
– Да… – пробормотал пленник. – Мне приказали…