- Лезь в воду, – не открывая глаз, приказал я.
Послышался плеск, рядом почувствовалось упругое женское тело, отдававшее жаром даже в горячей воде.
- Вперед.
Ладошка скользнула по моей груди, но как-то робко, нерешительно. Не понял? Лизхен сразу берет быка за рога, без напоминаний, отменной выучки девка, хотя и молодая.
Открыл глаза...
- А-а-а, матерь божья!!! – с перепуга хотел ломануться из лохани, но поскользнулся, и опять рухнул в воду.
Как вы уже догадались, в лохани сидела пунцовая как помидор Феодора.
- Ты что же творишь, зараза... – пролепетал я, уставившись на облепленную тоненькой мокрой камизой грудь с торчащими маленькими сосками. Потом пришел в себя и решительно отвернулся.
Раздалось тихое всхлипывание.
- И не вой. Пошла вон, сказал.
- Не пойду! – тихо, но решительно отозвалась Федора.
- Почему это?
- Потому, что люб ты мне! – выкрикнула девушка. – Знаешь, как мне больно знать, что ты топчешь напропалую всех этих девок! И вон эту уже собрался. Да-да, я все слышала. Убей ее! Отдай дружине на потеху! Кошка драная! Да какая она девица...
Феодора добавила несколько нелестных эпитетов для пленной норвежской воительницы. После появления этой девчонки в моей жизни, очень скоро выяснилось, что молодые рязанские боярышни, просто виртуозно владеют идиоматическими выражениями характерными только для славянских языков.
- Так лучше со мной, сволочь ты такая непонятливая... – всхлипывала девушка. – Ведь я... я...
В голове все сразу стало на свои места. Так вот чем объяснялись ее выбрыки. Дурень, я дурень.
- Я же тебя удочерил, дурында.
- Так раздочери! – категорически потребовала Феодора.
- Уже нельзя.
- Так что же де-е-лать... – тоненько завыла девушка.
- А ну прекрати блажить! – резко потребовал я. – Пойми, не вижу я в тебе женщину. Не смогу просто.
- Как, совсем? – последовала целая серия жалостливых всхлипов.